Его птичка

Ее лоно упирается мне прямо в член, трется все быстрее, и это меня отрезвляет.

Со смехом отрываю от себя забывшуюся Аню и хрипло смеюсь.

— Спокойно, малыш. Мы на улице.

Она тут же расширяет глаза, оглядываясь, и стыдливо смотрит на меня.

— Вот видишь? Со мной ты никогда не была и не будешь шлюхой, потом что меня ты любишь, а я люблю тебя.

Она мигом розовеет от этих слов и облизывает губы.

— Значит ли это, — после короткой паузы интересуется она, — что ты бы помог моей маме в любом случае?

Опасно. Опасно говорить правду из страха ее снова потерять. Но и врать не хочу.

— Да.

Она вдруг прижимается к моей груди щекой, обнимая за талию. Теперь я не вижу глаз, а только макушку.

— Ну и хорошо.

Она отходит и кивает на стоящую вдалеке машину.

— Куда мы сегодня едем?

Мы смотрим на раскинувшееся полотно Москвы с высоты птичьего полета. Дуреем и от красоты, и от того, насколько близко находятся наши тела. Но, как по мне, недостаточно близко. На ней для этого, правда, слишком много одежды.

Особенно джинсы. Ну вот что стоило надеть юбку? В них даже рукой не пролезешь.

А я пытался. Дважды.

— Невероятно, а я даже не знала, что колесо обозрения отстроили, да еще с утепленными кабинками.

— Мы часто не замечаем ценностей, что лежат у нас под носом, — говорю я, медленно поглаживая ее грудь через одежду, пока она, откинувшись на меня, смотрит в окошко кабинки.

— Это ты об аттракционе или обо мне?

— Ты похлеще любого аттракциона.