— В чем дело, Афанасьев? Какие-то проблемы? Реши их со мной.
— Нет, нет, какие проблемы? — в своей излюбленной сальной манере говорит Олег и поднимает руки в знак притворного перемирия. — Просто напомнил Ане, что если вдруг новому хозяину она надоест, то старый всегда открыт для диалога. Это ведь принято у маленьких, ласковых шлю…
Аня охает, а я, не дослушав до конца эту мразоту, бью с размаху черноволосого урода в нос. Он повторно отлетает к колонне, застонав от боли.
Оборачиваюсь и вижу, как стремительно Аня спускается по лестнице и бежит, пока копна ее волос развевается сзади.
Бегу за ней, нагоняю быстро почти у самой дороги, на которую она чуть не попала на красный свет.
— С ума сошла! Куда бежишь?
— От него и от тебя. От того, что он сказал… — всхлипывает она и тут же захлебывается в рыдании. — Он ведь прав. С ним я была, потому что мне нужна была помощь.
Я стискиваю зубы, думая о том, как хочется закрыть глаза и уши и не представлять мою девочку в постели этого придурка.
— С тобой за сердце матери. Я и правда шлюха — а, — воет она пуще прежнего и бьет кулачками в грудь, пока я сжимаю ее хрупкие плечи. Не хочу наслаждаться ее слезами, но даже в такие моменты она до боли красивая. Родная. Моя.
Истерика набирает обороты. Ее уже трясет. Мне есть что сказать, но сначала нужно ее успокоить.
Есть один способ. Его пользу еще не доказывали, но он весьма эффективный. Именно Аня мне его показала, в первый раз поцеловав меня сама.
А сегодня буду первым я.
Беру в плен мокрое от слез лицо, чувствуя, как пальцы обжигают ручейки из глаз, и касаюсь дрожащих губ губами.
Она хочет отвернуть лицо, но я не даю и поцелуй углубляю, делаю его по-настоящему страстным.
Язык властно сталкивается с ее языком и вступает в неравный бой, где Аня моментально сдает позиции во славу победителя и тихо мычит мне в рот.
К моему удовольствию, она поднимает руки и обхватывает мне плечи.
Фоном слышу, как шумят шины у машин, как одобрительно гудят клаксоны, а кто-то даже кричит: «Браво», «Трахни ее», высунувшись из окна.
Мир вокруг двигается, развивается, и только здесь, между нами, время замерло.
Нет ничего и никого важнее этого поцелуя. Сама жизнь в нем. И я пью жадными глотками из чаши, имя которой уста любимой.
Аня неожиданно обхватывает мою талию ногами, а я хватаю ее за попу, продолжая неистово целовать.