И вот мы одни.
И пусть вокруг нас люди, шум, веселье. На самом деле никого нет, на самом деле мы одни во вселенной. Нашей личной вселенной отчаянья и боли.
И в мозгу все еще отдаются ее стоны, а на руках все еще запах женственности, а в паху пожар, и только она одна может его потушить.
— Антонина, — убегает вдруг Аня из-под моего взгляда и что-то спрашивает. Та мило улыбается и указывает в сторону. Скорее всего туалета.
Аня, не глядя на меня, здоровается с каким-то мужиком и отказывается от бокала шампанского, которое разносят официанты. Быстрым чеканным шагом выходит из помещения. Сбегает.
Я закрываю глаза. Глубокий вдох-выдох.
Раз. Не ходи за ней.
Два. Антонину вряд ли волнуют твои измены.
Три. Все кончено.
Четыре. Не надо смотреть в ее сторону.
Пять. Шесть. Семь. Счет в голове сбился, а на глаза легла пелена желания и похоти. С ума сводит шлейф нежного аромата, что манил меня пойти и просто поговорить.
Спросить, как она здесь оказалась. Ничего ведь такого?
Поэтому иду вперед, втягивая аромат самого нужного человека на свете, сжимаю дрожащие руки в кулаки и тянусь к двери, что только что захлопнулась.
Ты идешь просто поговорить. Просто. Поговорить.
Глава 30. Аня
Это было невыносимо.
Грудь тисками. Сердце в пляс. И шею словно стянули цепью — и не выдохнуть, и не вдохнуть.
Сколько водой на себя ни брызгай, сколько глубоко ни дыши, сколько ни пытайся прийти в норму, все равно внутри все горит, наливается свинцом, давит на влюбленное сердечко.
Руки дрожат, пока я пытаюсь набрать воды в ладони и напиться. Глоток обжигающе ледяной жидкости хоть немного приносит облегчение, стекает по стенкам горла, замораживает часть эмоций.
Главное — не зареветь, главное — слез не показать. Главное — уйти побыстрее, чтобы не видеть его и ее.