Агитбригада

— Всегда пожалуйста, — вежливо ответил я и не удержался, — так нашел он клад?

— А как же, — с довольным видом огладил бороду Серафим Кузьмич и вдруг расхохотался. — Ох и глаза были у него! Видел бы ты. Перепугался так, аж за сердце схватился. Я думал он прямо туда, в яму сейчас упадёт!

Из дома выглянула женщина, как две капли воды похожая на Любку. Она увидела меня и позвала в дом.

Пришлось разговор прервать и идти.

В доме у Сомовых было богато. Этой фразой можно охарактеризовать всё.

Полы застилали настоящие тканые ковры. Ковры, кстати, были и на стенах, что для крестьянского дома нехарактерно. Скорее для купеческого. А там, где ковров не было, стены обильно покрывали многочисленные фотопортреты всевозможных родичей в затейливых рамочках, увитых бумажными цветами. На кроватях, покрытых плюшевыми покрывалами, возвышались белоснежные горки подушек. Все подушечные горки, каждая высотой с маленькую Эйфелевую башню, были затейливо накрыты кружевными шалями.

За большим, заставленным яствами, столом восседал сам Сомов, Лазарь, еще какие-то два мужика, какие-то женщины. Мать Любки подавала на стол.

— Садись, Геннадий, поужинаем, — любезно пригласил хозяин меня к столу.

Ну что я скажу. Ужин у Сомова был обильным, сытным. Одна запечённая утка с яблоками и черносливом чего стояла. А гурьевская каша. А пироги и расстегаи.

«Что-то мне сегодня на еду везет», — подумал я, наяривая густо пахнущий чесноком холодец. Вспомнил Анфису, стало грустно.

У Сомова за столом ели молча, почти без разговоров. Правда самогону выпили. По три рюмки, не больше. Мне Сомов не предложил, видимо, посчитал, что мал. Я удивился, в эти времена в пятнадцать лет на селе уже парня женить могли, а девок — тем более замуж отдавали повально. Хотя, может быть потому, что Генка выглядел щупло, возможно от недоедания, или же генетика такая, а может он решил, что это тело моложе.

В любом случае я был рад, что удалось так плотно и вкусно поужинать.

После еды Сомов позвал меня в другую избу на разговор (через сени была другая, точно такая же «квартира», только необжитая. В ней хранились мешки с крупой, какие-то ящики, стояли бутыли с самогоном, еще всякий хлам. В общем, типа сарая, или кладовой, только дома).

— Слушай, Геннадий, — начал хозяин разговор, как только мы уселись на лавку. — Я хотел поблагодарить тебя. Я поискал, там, где мой прадед сказал, и действительно нашел там всё.

— Пожалуйста, — вежливо ответил я.

— Да погоди ты, — скривился Сомов, — эк вы, молодёжь, в городе научились старших перебивать, не дослушав…

— Извините, — опять вежливо перебил его я.

Сомов нахмурился, но делать замечание не стал. Зато сказал совсем другое, что у меня аж челюсть чуть не отвалилась:

— Так вот. Нашёл я клад. Наш, семейный. У нас легенды о нём ходили, но никто никогда найти не мог. Я лично думал, что бабьи сказки это. И тут фу-ты, ну-ты!

Он сделал паузу. Я промолчал.