Первый из них таков: на двадцати одном горизонте от поверхности до дна будут взяты пробы воды и исследованы находящиеся в них микроорганизмы. Полученные данные помогут ответить на вопрос, какие же микробные формы присущи тем или иным океанским глубинам в центральной части Полярного бассейна.
Тем временем Шумский и его помощники готовят «кабана». Это внушительная, полуторатонная глыба льда. Её доставят в палатку, подготовленную для гляциологов неподалёку от кают-компании. Здесь из ледяного монолита вырежут тонкую, просвечивающую пластинку и с помощью специальных приборов будут исследовать строение льда Центрального полярного бассейна методами микроскопии и кристаллооптики. Хорошо сказать – доставить в палатку. Сначала лёд надо извлечь на поверхность. Над «кабаном» устанавливается тренога из брёвен, к которой прикреплён таль. Скоро «кабан», опутанный стальным тросом, повиснет в воздухе. Оттащить его в лагерь трактором – это уже пустяки.
…Перед обедом в кают-компании собрались чуть ли не все зимовщики. Костя Курко наладил магнитофон, и несколько счастливцев имеют возможность послушать голоса своих близких, записанные на плёнке, привезённой Перовым. Слышно, как взволнованные мамы подсказывают малышам, что говорить:
– Ну, скажи папе «До свидания, я не буду шалить, буду слушаться маму», – раздаётся чей-то тихий, наставительный голос.
Сегодня мы наконец перешагнули 88˚. Значит, за три месяца льдина продрейфовала к северу почти на 220 километров.
Микробиологические работы понемногу идут к концу. Сегодня с помощью специальной грунтовой трубки мы подняли с океанского дна бурый столбик ила. Теперь ил погружается в пробирки, причём в каждой последующей концентрация его уменьшается в десять раз. Часть иловой взвеси переносим на специальные питательные среды. Микробы – народ прихотливый, одни из них специализируются только по солям азотной кислоты, восстанавливая их до чистого азота, другие – предпочитают серу, и под их воздействием соли серной кислоты превращаются в сероводород, третьи – расправляются с аммиаком, окисляя его в соли азотной и азотистой кислот…
С помощью этих крохотных живых существ происходит грандиозный процесс круговоротов азота и серы в природе.
Но вот последний сосуд принял своих обитателей, и длинный штатив с пробирками я уношу в самое тёплое помещение – в радиорубку.
Пользуясь советами Анатолия Евсеевича, я провёл микробиологические исследования воздуха «на улице», в кают-компании, в домиках и палатках. В Москве, в лаборатории института, будет произведён подробный анализ отправляемых мною проб. Любопытно – что покажет этот анализ?
Мы получили ответ на первый шахматный ход в партии, которую наши шахматисты начинают играть по радио со станцией СП-4. Одновременно толстиковцы сделали первый ход во второй партии, где они играют белыми. Это самый северный шахматный матч. На стене кают-компании появились две демонстративные шахматные доски, сделанные Яцуном и Цигельницким.
В шесть утра я захожу в кают-компанию «на звук». Костя Курко возится с магнитофоном и время от времени поглядывает на репродуктор, из которого несутся торжественные звуки гимна.
«Говорит Москва…» – голос диктора сообщает об урожае.
И вдруг… Костя тотчас включает магнитофон, и мы слышим, буквально глотая каждое слово: «Весной этого года Главное управление Северного морского пути совместно с Академией наук СССР организовало на дрейфующих льдинах Арктики две научные станции для продолжения научно-исследовательских работ в Северном Ледовитом океане…»
Диктор говорит о широкой программе научных исследований на станциях, о том, что далеко от земли на полях многолетнего льда развёрнуты подлинные лаборатории, оснащённые новейшими точными приборами для гидрологических, аэрологических и геофизических наблюдений. Мы с таким вниманием слушаем диктора, словно то, что он рассказывает о наших палатках, отапливаемых газом, о нашей технике – вертолёте, тракторе и автомобиле, – для нас нечто новое, удивительное.
Радостное волнение охватило нас. Теперь мы трудимся на виду у всей Родины, у всего мира. За нами будут следить миллионы глаз. Миллионы людей, открывая утром газеты, включая радио, будут с добрым беспокойством спрашивать о нас, как мы когда-то спрашивали о папанинцах: «Ну как они там, на льдинах, всё ли у них в порядке?»
Анатолий Малков
Алексей Трёшников