Однако природа облегчила нашу задачу. Бабенко, ходивший на разведку, обнаружил, что на южной оконечности льдины вода за последние дни спала, а под оставшимся пятнадцатисантиметровым слоем находится довольно ровный лёд. Мы поспешили использовать открывшуюся возможность и после детального осмотра согласились, что здесь можно будет построить аэродром. Необходимость в рискованном походе на подскок отпала.
Участникам встречи с медведями эта история не прошла даром. Когда Бабенко вошёл под вечер в кают-компанию, первое, что бросилось ему в глаза, – оживлённая группа зимовщиков, столпившаяся у очередного номера стенной газеты. Заметив Лёшу, кто-то нарочито громко прочёл:
– «Фельетон «Удачная охота».
Лёша попытался состроить кислую мину, но не выдержал и весело расхохотался вместе со всеми. Уж он, как никто другой, умел ценить шутку.
Ветры относят нашу льдину всё дальше и дальше на север. Скоро 89-й девятый градус.
Все сутками работают на аэродроме. В первую очередь необходимо освободить будущее лётное поле от воды.
Две партии по три человека, волоча за собой механические буры, начали с двух концов полосы сверлить лёд. Через каждые 20–30 метров проделываются бурки, и вода, шипя и булькая, устремляется в них, образуя водовороты, в которых мгновенно исчезают брошенные папиросные коробки, щепки и обрывки бумаги. Перо бура то и дело застревает в рыхлой ледяной массе, что вызывает едкие замечания в адрес ни в чём не повинного Миши Комарова.
Несколько других групп пешнями и лопатами пробивают во льду каналы, отводя часть воды в трещины. Работаем по колено в холодной воде. Перчатки, куртки, брюки – всё промокло насквозь. Но, подбадривая себя шутками, мы не останавливаемся ни на минуту.
Понемногу там, где расстилалась водная гладь, начинают выступать белые зернистые полосы высыхающего снега.
Но трудности ещё впереди. Вряд ли после того, как сойдёт вода, аэродром будет готов для приёма самолётов. Лёд вытаял неравномерно, и рубить да ровнять придётся немало часов.
1 августа над станцией прошёл самолёт ледовой разведки. На этот раз пакет с почтой угодил рядом с палатками, и мы снова пережили радостное волнение, читая письма из дому.
Вода сошла, оставив кое-где небольшие лужи. Обнажились «лбы» – обтаявшие ледяные бугры, рытвины и выбоины. Лбы взрываются аммонитом, а осколки их тут же используются для заравнивания рытвин. Лязгая гусеницами, трактор движется по полю, сгребая бульдозером ледяное крошево и мокрый снег. Наконец Бабенко и Комаров – ответственные за ремонт поля – согласны дать добро на приём самолёта.
Правда, Михаил Семёнович, верный своему осторожному характеру, делает это с тысячью оговорок. Бабенко же без обиняков заявил:
– Пусть летит….
После установления прямой связи с Москвой среди нас появилось множество «специальных корреспондентов» различных газет и журналов. Писание статей превратилось в эпидемию, с которой, кажется, скоро придётся бороться, так как на них уходят короткие часы отдыха между авралами.
Литературная горячка привела к тому, что Курко и Разбаша окончательно завалили работой. Они даже забывают порой поливать свой огород, разведённый пару недель назад в ящике, прибитом под окном в радиорубке. А между тем уже потянулись к свету зелёные стрелы лука и чеснока, вьются по шпагату тонкие усы гороха. Это столь же удивительное зрелище, как и пуночки, чайки, утки над льдиной….