Путь

Я бежала через мост, не оглядываясь, грохот и вой нарастал, и мне было страшно посмотреть на то, что происходит за спиной. Спустившись на противоположный берег, я пробежала ещё некоторое расстояние и только тогда остановилась. Дышалось тяжело, в боку кололо, пот лился со лба ручьями. Я оперлась руками на колени и пыталась восстановить дыхание, глотала слюну, чтобы смочить пересохшее горло. Впереди ничего нет, кроме гряды холмов. Но то, что я увидела, когда обернулась, заставило меня позабыть вообще обо всём на свете.

Казалось, что передо мной огромный снежный шар, и кто-то перевернул его, поэтому внутри идёт снег. Только снежинки размером с человека, и при падении рассыпаются на сотни осколков, особенно если падают на камни. А когда они ударяются об зеленую, покрытую травой землю, то оставляют на ней глубокие коричневые раны, и земля расплескивается вокруг, словно капли крови. Снежинки падают и на город, покрытый вторым куполом, а оттого невидимый, ударяются о прозрачную преграду, и по ней расходятся лучи трещин, как на стекле, в которое попал камень. Я вижу, как рассыпается этот мир будто в замедленной съемке, будто великан уронил тонкий стеклянный бокал и теперь осколки от него разлетаются по всей Вселенной. Гул постепенно стихает, и я слышу только треск и глухие удары. Не хочу видеть, что произойдет дальше. А поэтому разворачиваюсь и, набрав в легкие побольше воздуха, снова бегу. Дорога уходит к холмам и мне придётся подняться на них. Сил бежать нет, но я должна. Подгоняемая страхом, я взбираюсь на холм то пешком, то быстрым шагом, то снова бегом. Голова начинает кружиться от недостатка кислорода. Я прислоняюсь к первому попавшемуся дереву и дышу, дышу глубоко, медленно. Через минуту, может быть две, мой пульс приходит в норму, голова больше не кружится, но в ушах ужасно шумит. Дикий вой доносится до меня от подножья холма. Фронт! Я слышала этот звук в самый первый день, а вон те серебристые облачка – наверняка шары, которые и издают его.

Дальше вершины холма дорога не шла, и мне пришлось спускаться по одной из тропинок, ведущих вниз. Чем ниже я оказывалась, тем сильнее чувствовала в воздухе запах дыма, серы и – тревогу. Иногда сюда доносились звуки страшных взрывов, и от этого по коже у меня бежали мурашки. Зачем я иду сюда, у меня нет оружия, нет защиты, и я толком не знаю, куда нужно идти. Несколько раз я хотела вернуться обратно, сесть рядом с мостом и ждать. Но потом вспоминала, что даже в городе теперь не безопасно.

Спустившись с холма, я перемещалась небольшими перебежками между деревьями и кустами, боясь выходить на открытую местность. Вой, гул и взрывы становились всё громче. Мне попадались воронки в земле и выжженные участки поля. Двигаться вперед было не просто страшно, на меня накатывала паника при каждом взрыве, а когда ноги ощущали дрожь земли, то первым желанием было – спрятаться. Но я упорно шла вперед, перебарывая чувство ужаса и страха. Если я доберусь до Рея, Франца, Линкока, то у меня будет шанс выжить.

Неожиданно всё прекратилось – и вой, и взрывы. От тишины у меня зазвенело в ушах. Что это? Неужели всё закончилось? Нет… Издалека послышался свист, он становился всё сильнее, и я увидела, как невысоко над землей летит огромное серебристое копье, такое же, как тогда в парке, но в десятки раз больше. Оно двигалось прямо в мою сторону, я задрала голову, чтобы проследить его путь. Копье перелетело через холмы, и я поняла, что его цель – город. Не дожидаясь удара, я кинулась вперед бегом, настолько быстро, как только могла. Подгоняла себя мыслями о скорой смерти, об ужасающем проигрыше всех, кто мог мне помочь. Только бы добраться до Рея, пусть он перенесет меня отсюда обратно в мой мир. Мне всё равно, что будет с моим организмом, я вылечусь. А если останусь здесь, то либо погибну под градом орудий, либо буду взята в плен вместе с проигравшими. Кто знает, какие у противников правила обращения с проигравшими.

Чуть левее я увидела ещё один холм и дерево на его вершине. Это он. Тот самый холм, с которого началось моё знакомство с этим миром. Я направилась туда, потому что под ним белел лагерь – десяток палаток, вокруг которых суетились люди.

15.

Несколько человек выбежали мне навстречу. Я помахала им руками, давая понять, что не враг. Но, судя по всему, они были в курсе, кто я. Мужчины слегка кивнули в знак приветствия и сопроводили до лагеря. Мне стало гораздо спокойнее – вокруг военные, опытные люди. И, скорее всего, здесь безопасно, не стали бы они разбивать лагерь там, где враг сможет застать их врасплох. Из большой центральной вышел Франц:

– Рина, на вас лица нет. Что случилось, как вы добрались сюда? – он явно был обеспокоен, но не более чем обычно.

– Я бежала изо всех сил… Дайте воды, пожалуйста… – в этот момент мне ничего не хотелось говорить, только пить.

– Франц, проводи Рину сюда, – Линкок выглянул из палатки и помахал нам. Франц взял меня под руку, кивнул сопровождавшим солдатам, и мы скрылись в палатке. Там царил полумрак, посередине стоял огромный стол, на нём хаотично раскиданы карты, карандаши, какие-то приборы, стояли кружки, – всё как в лучших фильмах про войну. Гальер стоял у стены с другими картами и вертел в руках нож. Линкок поставил передо мной стул и налил воды в кружку. Я с облегчением села и принялась жадно пить. Все молчали и смотрели на меня. Рей, стоявший у окна, переместился к столу и бросил на него карандаш.

– Что случилось, Рина? Почему вы здесь?

– Я гуляла вдоль реки, там, где мы расстались с вами утром. А потом купол над полем стал разрушаться, что-то ударило в него. Бежать в город не было возможности, поэтому мне пришлось перебраться через мост. Я подумала, что вы должны знать о случившемся.

– Мы знаем, что город атакован, – Рей сверлил меня своими черными глазами. На секунду мне показалось, что он не верит ни одному сказанному слову.

– Рей! Осколки повредили купол города, а вторая стрела летела в том же направлении! Город наверняка разрушен. Я не могла там оставаться, у меня не было выбора, – голос мой срывался на крик, слёзы сами собой полились из глаз. – Почему вы ничего не сделали? Вы же сказали, что до конца войны остался день или два?!

– Успокойтесь. В любой битве бывают непредсказуемые ситуации.

– Вот что значит женщина! Город пуст, все его жители на поле боя. А те, кто остался в центре, надежно защищены. Этими копьями им нельзя навредить, – Гальер повернулся ко мне и зло посмотрел. – Вы прибежали сюда сеять панику? Среди кого? Запугали себя до полусмерти, а нам теперь с вами нянчиться.

– Я вам не ребенок, со мной не надо нянчиться! – от обиды я вскочила и выронила кружку.

– Ну конечно, все мы знаем, как с вами надо, а как нет, – старик кивнул на мою забинтованную руку, и я поняла, что все в курсе утреннее происшествие. Рефлекторно я убрала руку за спину, но спустя секунду вернула обратно. Мне нечего стыдиться. Вытерев слезы, я сказала:

– Вы старый, гадкий вояка. Вы потеряли своё сердце на поле боя и не понимаете, как страшна война!