Мохан шумно вздохнул.
— Ладно, — ответил он, — пожалуй, так будет лучше.
Шэннон достала руку из-под одеяла и потянулась к Мохану.
— А ты останешься со мной? Когда Смита и Нан уедут?
— Да, конечно.
В углу палаты раздался какой-то звук, и они, вздрогнув, повернулись к Нандини; та выбежала из комнаты. Шэннон взглянула на Мохана.
— Меня уже достал этот цирк, — сказала она. — Иди и вправь ей мозги.
— Что происходит? — спросила Смита, но Мохан лишь покачал головой и вышел.
Смита пододвинула стул и села у кровати. Из коридора доносились приглушенные голоса Мохана и Нандини; голос девушки звучал истерично и резко.
— Получила телефон Анджали? — спросила Шэннон, лежа с закрытыми глазами. — Позвони ей в ближайшее время и узнай дату слушания.
— Позвоню. Номер получила. Хватит волноваться о работе.
Шэннон улыбнулась.
— Смита, ты лучше всех. Поэтому я и смогла доверить этот репортаж только тебе. Ты поймешь Мину, как никто.
Смита ждала Мохана и наблюдала за Шэннон, которую опять сморил сон. Через несколько минут она встала и подошла к окну. Морские волны разбивались о громадные валуны, рассыпаясь брызгами. Увидев рядом Нандини, она вздрогнула. Она не слышала, как та вошла.
— Привет! — Смита даже не скрывала досаду. Ее передергивало при мысли, что она окажется в машине один на один с этой незнакомой женщиной.
— Я очень боюсь, мэм, — сказала Нандини. — У матери моей подруги была такая же операция, и она умерла.
Неужели из-за страха Нандини вела себя так странно?
— С Шэннон все будет хорошо, — ответила она. — Это хорошая больница.
Нандини кивнула.
— Мохан-