— Два года или около того.
Марти взглянул на Флинна. Они забавлялись вдвоем с той черной девчонкой — кажется, Урсулой? — только несколько недель назад, и когда молочко было выпито, Флинн смылся. Он вернулся сюда, к Шармейн.
Интересно, подумал Марти, помылся ли он, прежде чем лечь к Шармейн, в их супружескую постель? Скорее всего, нет.
— Почему он? — услышал он собственный голос. — Почему именно он, ради бога? Ты не могла найти никого получше?
Флинн не сказал ничего в свою защиту.
— По-моему, тебе нужно уйти, Марти, — ответила Шармейн, тщетно пытаясь уложить шубу обратно в коробку.
— Он ведь такое дерьмо, — продолжал Марти. — Разве ты не видишь, что он дерьмо?
— Он был здесь, — горько произнесла она. — А тебя не было.
— Да он же паршивый сутенер, господи ты боже мой!
— Да, — кивнула она и наконец поднялась, оставив коробку лежать на полу; глаза ее горели от желания выложить Марти всю правду. — Да, это так. А почему, как ты думаешь, я спала с ним?
— Нет, Шармейн…
— Тяжелые времена, Марти. Вместо денег только свежий воздух и любовные письма.
Она стала шлюхой. Этот говнюк сделал ее шлюхой. Флинн, стоявший на лестнице, встревожился и побледнел.
— Спокойно, Марти, — сказал он. — Я делал только то, черт возьми, чего она хотела.
Марти двинулся к нему.
— Разве не так? — обратился Флинн к Шармейн. — Скажи ему, женщина! Разве я заставлял тебя делать что-то, чего ты не хотела?
— Не надо, — проговорила Шармейн, но Марти уже поднимался по лестнице.
Флинн выстоял только два его шага, затем попятился.
— Эй, ну ладно… — поднял он ладони вверх, пытаясь защититься.
— Ты сделал мою жену шлюхой?