– Да так. Просто… просто меня всегда удивляло, какой он добрый и… даже нежный. То, каким он был, удивительно не совпадало с тем, что он делал.
– Почему ты говоришь «был»?
– Да? Это я так, случайно.
– С дядей Абрамом что-то случилось, Уилл?
Глядя в прозрачную синеву ее глаз, незамутненных до самого донышка, я сказал:
– Понятия не имею, о чем ты.
Она кивнула.
– Так я и думала.
– Что? Что ты думала?
– Что он слишком добр, слишком нежен, и чересчур доверяет людям. – Она наморщила нос. – Из него вышел бы отличный декан какого-нибудь собора, профессор, поэт или ученый в любой области, кроме аберрантной биологии. Наверное, именно поэтому твой учитель так его любит – он видит в нем живое доказательство того, что не обязательно самому быть монстром, чтобы ловить монстров.
– Ага, – сказал я и хохотнул. – Монстром можно стать и без этого.
Она наклонила голову и посмотрела на меня с легкой улыбкой.
– Я видела сегодня Сэмюэля.
– Кого? – Я на самом деле забыл, кто это.
– Исааксона, посредственность. Он рассказал мне одну историю, замечательную настолько, что она просто не может быть правдой. Или это я все перепутала. Настолько, что она просто не может не быть правдой.
– О том, что я подвесил его с Бруклинского моста и грозил сбросить вниз, если он не скажет…
Она подняла руку.
– Пожалуйста, избавь меня от повторения.
– Честно говоря, я удивлен, Лили. Не думал, что ему хватит духу рассказать тебе об этом.
– А меня больше интересует другое. Если бы он ответил «да», ты что, действительно сбросил бы его в реку?