Миссис Крэддок. Покоритель Африки

22
18
20
22
24
26
28
30

— Дай мне.

Она снова дала отцу цветы, а тот ухватил ее за руки и стал их гладить.

— Мне бы только умереть поскорее. Я ухожу. Я никому не нужен и буду обузой. Зря меня выпустили — лучше было спокойно умереть там.

Люси глубоко вздохнула. Трудно было поверить, что этот измученный, сломленный человек — ее отец. Он сильно постарел, и было в этой преждевременной дряхлости что-то страшное, противоестественное. Он исхудал, руки его постоянно тряслись, зубы почти все выпали, щеки ввалились. Он так мямлил, что трудно было разобрать слова. Взгляд потух, короткие волосы совсем поседели. Время от времени отца охватывал мучительный кашель, а сразу вслед за ним сердце схватывало так, что даже смотреть было больно. В жаркой комнате он дрожал от холода и жался к пылающему камину.

Доктор, за которым послала Люси, осмотрел его и лишь пожал плечами:

— Боюсь, ничего уже не поделать. Он тяжело болен, сердце едва выдерживает.

— Неужели нет никакой надежды?

— Увы, в наших силах лишь облегчить страдания.

— Сколько он еще проживет?

— Невозможно сказать. Возможно, всего день, а возможно, и полгода.

Тоска девушки тронула сердце старого доктора, повидавшего немало подобных случаев.

— Он не хочет жить. Смерть будет лишь избавлением.

Люси ничего не ответила. Вернувшись, она не знала, что сказать отцу, а тот впал в апатию и даже не поинтересовался мнением доктора. В ужасе от одной мысли, что Люси с отцом придется тесниться в меблированных комнатах, леди Келси пригласила обоих пожить к себе на Чарльз-стрит; а миссис Кроули предоставила в их распоряжение Корт-Лейс — на случай если им не захочется никого видеть. Девушка выждала несколько дней, однако лучше отцу не стало, и нужно было что-то решать. Оба предложения он отверг.

— Значит, ты хочешь остаться здесь?

Аллертон молча смотрел на огонь. Люси решила, что отец не слышал вопроса, поскольку часто уходил в себя. Она хотела переспросить, но он вдруг заявил:

— Я хочу вернуться в Перлью.

Люси сдавленно охнула и пораженно уставилась на бедного старика. Неужели он не помнит? Он уверен, что по-прежнему владеет землями предков, и позабыл обо всем, что привело к их потере. Как же быть?

— Хочу умереть в собственном доме, — пробормотал он.

Люси ударилась в панику. Нужно что-то отвечать. Отец требовал невозможного, однако сказать правду будет слишком жестоко.

— Там живут люди.