– Ну, что? – спросил Хебда.
– Что же мне делать! – забормотал Никош. – Когда должен…
– Затем, – подхватил воевода быстро, – чем скорей конец, тем лучше. Вы быстро переедете, а, осев в Сундечизне, с людьми будете жить в согласии; чтобы на вас предубеждений и жалоб не носили.
– Милостивый пане, – медленно поднимая голову, воскликнул Никош, – человек, если бы хотел, из шкуры своей не вылезет. Будут ко мне люди добрыми, буду им другом; преступит мне кто-нибудь дорогу, как тут Шарый, кровь не вода… Раз человек живёт и раз умирает.
Воевода должен был принять поданный кубок, хотя ему пить не хотелось. Никош начал рассказывать о горе, а сам пил, жадно и много. Его бледное лицо разгорелось и из жёлтого стало почти синим, видно было, что в нём всё возмущалось.
Хебда равнодушно слушал.
– Когда вы оставите ваш гродек? – спросил он. – Потому что я тут урядника моего для получения оставить должен.
Никош немного нахмурился.
– Выгоните меня, – сказал он, – не терпится им избавиться от меня.
И, минутку подумав, сказал со злостью:
– Через день, через два мои возы будут готовы, я бы сразу там землю получил… пойду отсюда, пойду без жалости.
– Землю король назначил, а приказы и письмо получите в Кракове, – сказал воевода.
Сказав это, Хебда сразу встал и, ещё торопя, пошёл к коню.
Вместе вышли во двор, когда урядник, который должен был остаться, уже ждал, чтобы ему был сдан замок.
Никош усмехнулся, поглядев на этого пристава, которого ему давали, – не сопротивлялся.
Проводив воеводу до ворот, с великой гордостью он вернулся в свою избу.
Хебде было срочно, но, едва заехав с доброй новостью в Сурдугу, несмотря на ночь, которая наступала, тут же потянулся дальше.
Радость была великая, словно со всех сердец упал камень – короля до небес превозносили. Только теперь начали наслаждаться свободой, отворять ворота, избавляться от постоянной тревоги. Флориан с отцом уже наперёд думали, как будут населять землю, площадь которой была значительной, где мельниц понастроят, как в лесах с бортями будут хозяйничать, потому что пчёл был достаток, а с них землевладельцу больше всего шло денег.
Домна, улыбаясь, говорила:
– Борти хорошие, но спокойный сон – ещё лучше.