Когда проезжали напротив замка Бука, дрожащей рукой Шарый немного отслонил шкуру и посмотрел на Вилчью гору. Стояла, словно на ней не было живой души – хоть много скрытых глаз смотрело из неё на этот кортеж, двигающийся низом к Сурдуги.
– Хей! Хей! – ворчал Никош из-за забора. – Провожают его, как с похоронами идут. Кто же знает? Может, ему немного осталось, а с ним, когда сдохнет, и обещание королевское пойдёт вниз.
Повозка внезапно остановилась, хоть до замка ещё кусок дороги был – перед Флорианом показалась седая голова отца и белый чепец жены, на руках держащей ребёнка.
Все плакали и пожимали руки, а говорить никто не мог.
Когда воз остановился на дворе, а люди, взяв Шарого на руки, внесли его в избу, он, держась за руку жены, весело улыбался ей и ребёнку.
– А ну! – воскликнул он. – Эту грусть и слёзы оставьте в покое! Есть чему радоваться и Бога благодарить.
Он поднял вверх другую руку и весело закричал:
– Дорогой отец! Кубок! Хоть каплю выпьем за здоровье короля и короны нашей.
Повернулся к жене.
– А вы прикажите что-нибудь весёлого. Песенку затянуть! Рыцарская вещь – всегда быть в хорошем настроении в плохой и выгодной доле одинаково.
Он взял поданный кубок и, обращаясь к отцу, сказал:
– Здоровье короля! Пусть нами долго и счастливо правит!
С возвращения Флориана, хоть в замке все по-прежнему стереглись соседа, Бук малейшего повода к страху не давал и не подавал признака жизни.
На Вилчей горе всё, казалось, спало, словно его в ней не было. Даже его люди, давним своим обычаем, не чинили никаких неприятностей.
Старый Далибор, вечно недоверчивый, утверждал, что, пожалуй, эти подлые людишки что-то очень недостойное готовят и имеют на печени. Однако это вовсе не чувствовалось.
Тем временем война окончилась, с крестоносцами вроде бы какие-то переговоры о мире начали, хоть в добрый их результат никто не верил. Теряли только время, которое они хотели приобрести, а до конца с ними справиться было нельзя.
Короля Яна отогнали от Познани, дома люди немного спокойней дышали до времени.
Шарый сразу после празднества начал вставать, ходить, с владельцем совещаться, на коня ему хотелось, но жена не позволяла выбраться, пока бы лучше не восстановил силы.
Часто вспоминали о короле, сдержит ли он также своё обещание.
– Король старый, а имеет на своей голове столько главных дел, что, наверное, забыл, что у него на поле боя из уст вырвалось, – говорил отец. – Не грех бы поклониться ему пойти и припомнить.