— Что ты такое говоришь, Мишель? — возмутилась Соболева. — Наше благотворительное общество приносит огромную пользу. Твоя сестра это понимает, поэтому и взвалила на себя столь тяжёлый труд, который не каждому по плечу.
Я бы с удовольствием поменялась местами с Ольгой Александровной, во всяком случае, на время этой инспекции, и мне кажется, что охрана не очень и возражала бы против такой замены. Во всяком случае, один охранник — так точно. Но вместо этого смелого заявления я всего лишь сказала:
— Боги каждому дают ту ношу, которую человек в состоянии вынести.
— Не всегда мы видим знаки богов, — парировала Соболева. Ей ли не знать — святилище Горностаевых для их клана закрыто. — И никто, даже мы сами не знаем предела собственной выносливости.
Смотрела она с крайней степенью неприязни, почему-то решив, что я пытаюсь привлечь внимание её жениха. Право слово, привлеклось оно безо всякого моего на то желания. Похоже, о любви в будущем браке и речи не шло, одни политические выгоды. А невеста ревнует уже даже не к поступкам, а к разговорам. Привлекать внимание этой пары мне совершенно не хотелось, поэтому я бросила умоляющий взгляд на Тимофеева.
— Елизавета Дмитриевна у нас работает недавно, — пришёл он мне на помощь, — поэтому вряд ли сможет рассказать о том, чем мы тут занимаемся, Ваше Императорское Высочество.
— Почему же? — неожиданно ответил Львов. — Взгляд нового человека может подметить то, на что постоянно работающий не обратит внимания, не так ли, Елизавета Дмитриевна?
Софья Данииловна разве что не задымилась от злости, сжав губы совсем в тонюсенькую ниточку и сверля меня гневным взглядом. Злить её ещё больше не было ни малейшего желания. Непредусмотрительно злить будущую императрицу.
— Боюсь, Ваше Императорское Высочество, я не столь наблюдательна, — осторожно ответила я. — Я только вступила на эту дорогу и даже маленького шажка по ней не сделала, поэтому не могу судить о проделанной тут работе, хотя мне она кажется грандиозной.
— Вот как? — не отставал от меня Львов. — Первый шажок, говорите? И почему вы решили выбрать целительскую стезю?
— Семейная традиция, — опять попытался переключить внимание на себя Тимофеев. — Дедушка Елизаветы Дмитриевны был выдающимся целителем и совершал такое, к чему мы до сих пор подойти не можем.
— Почему не можете? — наконец отвлёкся от меня Львов.
— Никто не может повторить, — пояснил Тимофеев с тяжёлым вздохом. — А записи Седых, увы, утеряны.
— Как такое случилось, Филипп Георгиевич, если они были столь важны? — сурово спросил Львов, проявляя истинно монаршее неудовольствие.
— Сам диву даюсь, Ваше Императорское Высочество, — ответил Тимофеев с явным сожалением. — У покойного была прекрасная библиотека, посвящённая целительским делам, она тоже пропала. В его доме не нашлось ни единой бумажки. Я считаю это настоящим преступлением против целительства. Да что там против целительства? Против государства.
Я невольно вздрогнула. В нашем доме все бумажки тоже вычистили. Возможно, они сейчас лежат вместе с бумагами покойного Станислава Андреевича? Или эти происшествия вовсе не связаны? И не про эту ли библиотеку говорил дух, если его слова вообще имели какой-то смысл?
Филипп Георгиевич разразился речью о пользе целительской артефакторики, я же бочком, по стеночке начала продвигаться к выходу, не желая привлекать более внимание ни цесаревича, ни его нервной невесты. Я уже почти добралась до двери, как вдруг та распахнулась, явив воинственного Соколова, который размахивал каким-то свёртком и орал:
— Смерть сатрапам!
От неожиданности я запнулась, полетела прямо на аспиранта и выкатилась с ним в коридор, в ужасе ожидая, что его бомба взорвётся прямо сейчас и разметает на части не только его, но и меня. Но охрана оказалась на высоте, тут же среагировав, прикрыла каким-то плетением отлетевший свёрток и скрутила незадачливого нападающего, стряхнув меня с него, как нечто, совершенно незаслуживающее внимания. Похоже, Тимофеев избавится наконец от столь ненавистного ему сотрудника.
— Какая вы героическая барышня, — восхищённо сказал подошедший ко мне Львов и подал руку, чтобы я могла на неё опереться, поднимаясь с пола. — Не каждая решится пожертвовать собой ради других.
ebooksa