— А если я страдать вообще не хочу? Почему бы вам не предоставить меня собственной участи?
— Потому что вы непременно сделаете какую-нибудь глупость, — ответил он. — Наш брак будет залогом того, что я вам помогу со вторым обликом.
А ещё залогом того, что в случае чего Рысьины придут Волковым на помощь. Говорить штабс-капитану, что с его стороны весьма наивно рассчитывать на слово Фаины Алексеевны, я не стала.
— Наш брак? И вам не стыдно отбивать невесту у брата? Согласие Фаины Алексеевны уже почти получено.
Я тут же вспомнила, что как раз Волкову бабушка согласие успела дать. Она вообще распоряжалась моей рукой, как своей. Очень непредусмотрительно распоряжалась. Но штабс-капитан про такую мелочь, как согласие Рысьиной, почему-то не вспомнил.
— Какой он мне брат, Лиза? — ощерился Волков. — Он Хомяков, в нём нет нашей крови.
— С этим можно поспорить.
— Спорьте. Я действовал и продолжу действовать в интересах Волковых. Если эти интересы идут вразрез интересам Хомяковых — что ж, Хомяковым придётся уступить.
— Как с нужными вам акциями? — ехидно спросила я.
Волков еле заметно поморщился — напоминаний о поражениях он явно не любил.
— С Анной Васильевной всегда можно договориться, — процедил он. — Куда проще, чем с вами, Лиза. Ведь, казалось бы, сейчас я действую и в ваших интересах.
— Извините, Александр Михайлович, но я вам не верю ни по одному пункту, — отрезала я.
Глаза Волкова загорелись нехорошим зелёным огнём. Наверное, выделенную на меня дозу терпения он уже использовал, а новую не подвезли вовремя.
— Лиза, вам кто-нибудь уже говорил, что вы ведёте себя не так, как подобает барышне вашего возраста?
— Барышня моего возраста должна была после вашего предложения восторженно ахнуть и броситься вам на грудь? — ехидно уточнила я. — Оставьте это Полине Аркадьевне, ибо меня ваша грудь не привлекает. У меня уже есть, на чью грудь бросаться.
Казалось бы, шутливое замечание вызвало у Волкова приступ бешенства. Он на какое-то время настолько перестал себя контролировать, что даже начал частичную трансформацию. Во всяком случае, фуражка приподнялась на вполне себе волчьих ушах, а челюсти выдвинулись вперёд, выдавая желание штабс-капитана вцепиться кому-нибудь в горло. Невольно вспомнились преследовавшие сани волки, которых вёл артефакт и которые растерзали бы нас безо всякой жалости, если бы не героическая гибель мисс Мэннинг. То есть гибель была не героической, а вот битва — вполне. Зря я потопталась своими мягкими лапками на волковской гордости…
— Если будете продолжать в том же духе, для Николая это закончится плачевно.
Прорычал он эту короткую фразу невнятно и как-то так, что мне вмиг расхотелось шутить. Почему-то появилась уверенность, что ранее Волков говорил правду и родственные узы с Хомяковыми для него ничего не значат, а возможно, даже являются именно такими узами, от которых стараются отвязаться как можно скорее и забыть. Я не знала, что можно сказать, чтобы окончательно не разозлить штабс-капитана, поэтому предпочла промолчать, но развернулась на аллее, показывая, что собираюсь вернуться домой. Находиться рядом с Волковым было неприятно и раньше, но теперь стало особенно противно.
— Я вас напугал, Лиза? Простите, не хотел, — почти нормальным голосом сказал Волков.
Показывать страх перед опасным противником — последнее дело.