Беседе сообщает остроту не ум, а чей-то затронутый ею интерес; на мой взгляд, ум только тогда вносит в нее свой вклад, когда разжигает страсти, если только не он сам — предмет страсти собеседников.
Нам скучны многие люди и приятны некоторые только из-за нашего тщеславия.
Бедность ставит преграды нашим желаниям, но она же их ограничивает; богатство умножает наши потребности, но и дает возможность их удовлетворить. Человек счастлив, лишь когда он — на своем месте.
Иные люди живут совершенно счастливо, хотя и не подозревают об этом.
Любая страсть, владеющая человеком, как бы открывает прямой доступ к нему.
Если мы хотим обмануть людей насчет наших корыстных интересов, не следует пускать в ход обман, когда дело касается их собственной корысти.
Иных людей надо брать нахрапом, пока они не успели охладеть к вам.
У посредственных писак больше поклонников, чем завистников.
У самого дрянного бумагомарателя всегда найдется хоть один горячий поклонник.
Не войдет в милость к эконому человек, который добивается ее подарками.
Расположения сильных мира сего скорее добьется тот, кто помогает им пустить по ветру их добро, нежели тот, кто пытается научить, как его приумножить.
Мы не очень печемся о благополучии тех, кому помогаем только советами.
Великодушие щедро не на советы, а на помощь.
Философия нынче не в моде, и люди делают вид, будто склонны к ней с той же целью, с какой иные носят красные чулки, — чтобы иметь право смотреть на всех прочих свысока.
Нам недосуг обдумывать все наши поступки.
Слава стала бы главной приманкой наших вожделений, если бы надежда на нее не была так сомнительна.
Слава полнит мир множеством добродетелей и, подобно благотворному солнцу, украшает землю цветами и плодами.
Слава украшает героев.
Непреходяща лишь та слава, которая подтверждена силой оружия.
Желание славы говорит о том, как мы самонадеянны и в то же время — как неуверены в себе.