Мистер Томас Агвейден. Маленький мальчик, которого отталкивает в грязный снег дракон-подросток, а другие разражаются бранью и обидными прозвищами… Он пронесет их по жизни еще долгих двадцать лет. Невеста. Красивая девушка, сосватанная миссис Агвейден, и страшный позор – девица сбежала в ночь перед свадьбой с каким-то смазливым юнцом. Не ведающий об этом Томас Агвейден стоит у алтаря… один. Перешептываются гости, раздраженно ожидает начала церемонии священнослужитель… Сорванная свадьба, его личный позор. Томас испытывает неловкость, стыд, боль. О побеге его невесты вскоре узнали все. В университете на его парте самым безобидным из слов было «рогоносец». Стыд и боль. Экзамен при поступлении в полицию. Томас бежит, на пределе возможностей, он стал часто бегать после того случая, когда на него напали, бег помогал забыть, оставить проблемы позади, почувствовать силу. Но кто-то подло бросил ветку под ноги, молодой дракон не отличался быстрой реакцией. Падение. Лицом в грязь. Свист и выкрики толпы, собравшейся у полигона, насмешки пробегающих мимо коллег-соискателей. Он провалил экзамен. Стыд… боль… снова стыд. Долгие дни в унынии, он больше не бегает по утрам, он сидит, глядя в окно и не видя ничего за ним. Родители сходят с ума от тревоги и готовы на все, чтобы помочь. Миссис Агвейден договаривается о приеме своего сына на должность в полицию. На самую скромную должность – администратора. Она надеется, что сын проработает год-два и поднимется по карьерной лестнице. Томас надеется тоже. Он появляется на рабочем месте в натертых до блеска сапогах, пуговицы на его мундире тоже сияют, он становится самым старательным и самым ответственным сотрудником. На его стойке всегда чистота и порядок. Он исполнителен и аккуратен. Он помнит все, великолепная память ему досталась от предков, но никто не мог понять, почему не досталась сила. Новый экзамен – провал. Еще один – провал. Стыд, боль… а затем наступает смирение. Он решает стать лучшим администратором из всех, кто когда-либо находился на этой должности. Он приходит раньше всех, уходит позже. Он знает все и обо всем. Он старается помогать новичкам, заботливо и осторожно. Он стоит на своем посту десять лет, двадцать, тридцать… сорок. Боль в спине становится невыносимой, все труднее вставать каждое утро, он вынужден нанимать кеб, и на это уходит почти все жалованье. Отца не стало, мать еще жива, она не жалуется, но прислуги в доме уже не осталось, лишь приходящая домработница, а он даже не замечает этого – возвращаясь слишком поздно, он видит лишь готовый ужин, а просыпаясь – выглаженный костюм. Он понимает, что пора остановиться, но в полиции вся его жизнь, потерять место – потерять жизнь. Разговор со старшим следователем лордом Бастуа. Кратко, четко, по делу. «Увольнение по выслуге лет. Уйдете на пенсию с почестями». На глаза набегают слезы, для него это конец. Просто конец. Открывается дверь, входит лорд Давернетти. Внимательный взгляд каре-зеленых глаз, пристальный, пронизывающий, все понимающий, и сказанное с укором: «Бастуа, ты решил лишить меня лучшего администратора? Этому дракону цены нет. И зарплату повысь». Слезы благодарности, и уже нет стыда, есть гордость и готовность служить, просто служить до последнего вздоха. Возвращение домой, крик «Матушка»… и тишина в ответ. Его мать замолчала навеки.
Похороны. Сказанные сквозь зубы слова сочувствия родственников и полные осуждения взгляды – он нашел мать лежащей на полу на кухне, где она готовила ему ужин. Его неизменный горячий ужин, который всегда ждал его. Леди, оказавшаяся в столь плачевном положении, что была вынуждена готовить сама. Стыд, боль, отчаяние.
И вдруг прикосновение к его руке и тихие, завораживающие слова: «Я подарю тебе новую жизнь, ты вернешь все, что потерял». Он оборачивается – рядом с ним стоит девушка. Она прекрасна. Такие девушки никогда не смотрели на него, он всегда был невидимкой для таких – благородных, воспитанных, безупречно красивых. Он готов был пойти за ней на край света, чтобы просто быть рядом.
Темный подвал заброшенного дома, холодный камень-основание, от которого ноет спина, горящие свечи и почти обнаженная девушка. Кто она? Что она? Зачем? Вопросы не имели значения, главное – видеть, как ее взгляд останавливается на нем – ему и этого было достаточно.
Боль, адская боль, тело ломает жестоко и чудовищно, но вместе с болью просыпается сила, крепнут руки, возвращается зрение, сила наполняет тело, и тело меняется, сбрасывая усталость прожитых лет. И награда – страсть. Смятые простыни, тонкая фигурка в его руках, и жажда обладать, снова и снова. Но сначала смерть. Ей нужна была чья-либо смерть. Вновь камень, свечи… перерождение. И голос того, кто отныне поселился в нем: «Мне нужна кровь». Провал в памяти. Сначала недолгий, потом второй, третий, четвертый… Он приходил в себя утром, когда следовало идти на работу. И не помнил, что происходило, когда засыпал. И ему хотелось, чтобы она была рядом, хотелось жить с ней, но: «Нельзя, Томми. Ты же не хочешь, чтобы нас заметили?» Хотел. Хотел, чтобы заметили. Хотел жениться. Хотел быть с ней рядом. Но: «Ты нужен мне там». И он находился там, в полицейском управлении, старательный, исполнительный, все знающий. Он всегда все знал, но почему-то теперь ему хотелось знать больше. Убийства девушек. Еще одно, и еще, и снова смерти. Почему-то он чувствовал себя виноватым. Старался позаботиться о родственниках жертв, приносил чай, всегда держал при себе успокоительные капли, искренне сочувствовал.
А потом что-то произошло, что-то в нем, и он осознал себя стоящим на снегу. Его глаза изменились, они видели иначе, его руки – он смотрел на свои руки и видел когтистые лапы, нервно забил хвостом и понял – у него есть хвост.
«Убей, – прозвучал голос в голове. – Убей Давернетти!»
Он бы мог, почему-то точно знал, что он бы мог. Он чувствовал свою силу, знал, что способен достать даже сильнейшего из драконов, голос в голове орал «Убей!!!», но он помнил ту, другую жизнь, и слова: «Бастуа, ты решил лишить меня лучшего администратора? Этому дракону цены нет». И он отступил…
Содрогнувшись, я резко убрала руку и потрясенно воззрилась на Давернетти. Лорд старший следователь любезно поил пребывающего в полной наркотической эйфории Зверя, и тот даже урчал от удовольствия.
– Бель, – Давернетти неведомо как заметил мой взгляд, – и чего это мы так выразительно смотрим на меня всеми шестью прелестными глазками?
– Шестью? – недоуменно переспросил лорд Бастуа.
– Ага, – невозмутимо отозвался лорд Давернетти. – Бель у нас девушка мстительная и разрушения своих заклинаний не прощает, так что теперь и я, и наш уважаемый градоправитель лишены удовольствия видеть прелестную мисс во всей ее красе. С другой стороны, есть некоторое очарование в том, что на тебя смотрят сразу три пары фиалковых глаз.
Что ж, я в очередной раз осознала, что взывать к совести лорда старшего следователя бессмысленно, но позволила себе тихое замечание:
– У него был приказ убить вас. Но он этого не сделал. Из благодарности за те слова, за решение оставить его в полицейском управлении.
И издевательски-безмятежное выражение с лица Давернетти слетело, как первый снег, сметенный порывом ледяного ветра.
– Еще вопросы? – галантно поинтересовался лорд Арнел.
Вопросы были. Как и понимание того, что это сейчас, находясь в наркотическом дурмане, Зверь не чувствует боли, но когда действие опиума спадет… Впрочем, о чем я думаю? Мистер Томас Агвейден давно мертв. Исходя из того, что мне рассказала Эмбер Энсан, ее сестра поступает практически так же, как и их отец. Простила ли Лаура невыполнение приказа? Сомневаюсь. Сильно сомневаюсь. Более чем сильно.
– Да, – глухо ответила лорду Арнелу.
И, протянув руку, прикоснулась все к той же тонкой коже за ухом, рука дракона уверенно накрыла мою. Ментальное вторжение в чужое сознание продолжилось.
– Исцеление. Как ты изучил исцеление, Зверь?