– Процентов сто.
– Да что б вас! – выругался Арнел.
Еще никогда я не теряла сознание с улыбкой на губах.
Магический обморок от классического отличается многим, к примеру, тем, что остается возможность кое-что слышать. Поэтому я имела возможность услышать сказанное Арнелом:
– Присмотри за ней, я за Горданом.
И не только услышать, но и ответить:
– Не стоит, Елизавету Карио-Энсан убил не он.
Но сказала я это совершенно напрасно – грань между магическим и обычным обмороком весьма тонка, а потому уже в настоящий обморок я провалилась аккурат после этих слов. Не самые приятные ощущения.
Когда я открыла глаза, в спальне профессора Стентона было светло. Как оказалось, кто-то снял заклинание замурованности по крайней мере с этих стен, а потому в спальню проникал мягкий, приглушенный снегопадом зимний свет. Повернув голову, я увидела миссис Макстон, нервно вяжущую носок, и, похоже, это был правый носок… причем не первый правый носок, еще не менее десятка правых носков лежали рядом с ней на софе, а неподалеку от меня на столике у окна в стеклянной вазе радовал взор маленький букет голубых фиалок. Не зимних, а обычных, но очень красивых голубых фиалок.
И тут заметившая мое возвращение в этот мир миссис Макстон, всплеснув руками, воскликнула:
– Мисс Ваерти!
Я попыталась поднять руку в попытке остановить ее, но было уже поздно – распахнулась дверь и стремительно вошел лорд Арнел. Но подойти ко мне он не успел – у доктора Эньо сноровки в деле стремительного набега на больных было больше. Виртуозно обойдя градоправителя на повороте, он торопливо приблизился ко мне, быстро осмотрел лицо, глаза, ощупал горло, поднял и уронил мою руку и заключил:
– Ну что, моя дорогая, на этот раз вы превзошли себя! Поздравляю, вы более не маг!
От таких слов миссис Макстон едва не выронила спицы, но тут же взяла себя руки и начала вязать левый носок в продолжение правого. Я же, тяжело вздохнув, хрипло ответила:
– Доктор Эньо, теория потери магии от перенапряжения или истощения имеет под собой столько же обоснования, сколько небезызвестная теория о том, что женщины с высшим образованием становятся бесплодными.
– Да? – Доктор Эньо определенно заинтересовался услышанным.
Его рука мгновенно переместилась на мой живот, и мне было сообщено:
– Вы не бесплодны.
– Не может быть! – с деланым изумлением воскликнула я.
– Язвим, – сделал закономерный вывод доктор, – значит, уверенно идем на поправку.