Не чувствуя силы в руках, я отпустил юношу. Покончивший с собой… впрочем, применимо ли это выражение к тому, кто внедрил себе псевдодуховную эссенцию и вписал смерть в собственный мозг? Словом, Карамазов не проявлял никакого интереса к окружающей действительности. И хотя вещественное подтверждение реальности произошедшего находилось у меня перед глазами, с моих губ все равно сорвалось наиглупейшее:
– Но как он вообще смог записать…
– Опиум и гипнотическая музыка? – предположил Барнаби, щелкая одним из зубчиков шкатулки, и Красоткин кивнул. Так же, как повтор размеренных действий иногда вызывает галлюцинации, правильно подобранная мелодия погружает человека в состояние, схожее со сном. Сознание погружается в транс. От комбинации монотонной мелодии и наркотика оно полностью мутится. Я покосился на шприц и ампулу, скатившиеся со стола. Как юный ассасин, Карамазов погрузил себя в райские сады внутри собственного сознания, а с помощью псевдодуховной эссенции навсегда запер себя там. Код на перфокарте навеки замкнул его в искусственном аду.
Барнаби впервые за все наше путешествие улыбнулся Красоткину:
– Так вы хотите, чтоб мы за вами разгребли?
– Признаться, мне немного жаль. – Наконец и на лице юноши появилось сложное выражение, и Барнаби нарочито громко фыркнул.
– Напишешь отчет, что дело улажено, а в качестве доказательств прихватишь с собой в Петербург отряд мертвецов. У вас и это заранее продумано, да? Как на легальных основаниях ввести верные только вам войска в столицу. И с поддержкой мертвых солдат поменять власть… Хотя нет, сотни для этого маловато. Значит, будете учинять террористическую революцию? Свергать закостеневшую императорскую канцелярию? Дай-ка подумать, как… Ну точно, запихнете в мертвых ребят взрывчатку! Последняя надежда Алексея Карамазова – забрать с собой комиссию, которая придет посмотреть на «доказательства»?
Красоткин пожал было плечами, но затем кивнул.
Умертвия…
Мне вдруг вспомнился тот, кого я вскрыл в Хайберском проходе, и у меня перехватило дыхание. Руки налились свинцом и задрожали.
Получается, я… собственными руками убил мертвеца… нет, человека, которому его живое будущее переписали на смерть.
Так наше путешествие и завершилось.
Красоткин захотел омыть Карамазова и отправил нас к берегу. Мертвецы показались мне более неуклюжими, чем вчера, но это, возможно, просто игры воображения. Впрочем, я заметил, что вокруг мертвых детей валялись плоды, а они даже не пытались их собрать.
– Ну, как поступим? – спросил Барнаби. Нет бы оставить в покое потерянно бродящих по причалу мертвецов, оставшихся без хозяина, но он то ставил им подножку, то чуть подталкивал плечом, то подхватывал вялых мертвых детей и строил им рожи.
– Прекрати, – одернул его я.
На что Барнаби ответил только:
– Да жалко мне их что-то.
Я ему не завидовал. Красоткин собирался задержаться здесь на время, чтобы разобрать материалы, которые оставил после себя Карамазов. Алексей не прекращал исследования все то время, пока ждал друга, который объявит ему смертный приговор, и шпионов вражеского государства, которые унесут с собой его тайну. Не знаю, стоит ли мне преклониться перед его упорством? Русский агент признался, что с трудом убедил его пожить еще немного, хотя бы до того, как наглядно покажет нам процесс. Когда я спросил Красоткина, почему же он тогда не стал активно мешать нам, скармливая дезинформацию, он холодно ответил:
– Потому что не в этом суть дружбы.
Красоткин предложил нам совершенно безумный маршрут, но все же, я вынужден признать, ни разу не солгал. Вероятно, этим исчерпывалось то сопротивление, которое он мог нам оказать.
ebooksa