Империя мертвецов

Свет лампы в темном зале выхватывал лица Карамазова и Красоткина. С одной стороны – человек, предавший российскую армию. С другой – человек, решившийся предать империю. Друзья. И Федоров, грезящий о перевороте в обществе и спасении человечества.

Всю ночь мы проговорили в этой сумрачной пещере.

О монархии, абсолютизме, богословии, науке, теории эволюции, древних обрядах, рождении человечества, будущем мертвецов. О мире. О путешествии по стопам Того.

Алексей прибыл в эти земли не только для того, чтобы поселиться с мертвецами, но также чтобы узнать о поселении сорокалетней давности и в поисках свидетельств в пользу ностратической языковой теории. Я не увидел между этими двумя причинами связи, поэтому Алексей пояснил:

– Моему учителю пришло в голову, что для описания человеческой души годится только один язык. Подобно тому, как слово Аллаха допустимо читать лишь по-арабски. Пока не получится его описать, о воскресении и думать нечего.

– Так вы говорите, что прошлое поселение основало То Самое?

– Доказательств нет. Только слухи, – покачал головой Алексей. – Сказка о рудокопе, который хотел откопать Эдем, а в итоге погиб.

Алексей, сохраняя невозмутимейшее спокойствие, спросил:

– Как думаете, смерть появилась как инструмент эволюции?

Передо мной сидел человек, который жил с подобными мрачными мыслями.

Теорию эволюции выдвинули в нашем веке Герберт Спенсер и Альфред Уоллес, и она порождает множество вопросов. Виды постоянно меняются, а выживают только прошедшие естественный отбор. Изменения накапливаются, и в результате меняется все живое. Вопрос, применим ли этот принцип к человеку, в настоящий момент подлежит крайне оживленному обсуждению.

– На каком-то из этапов в процессе эволюции стало ясно, что смерть отдельных индивидов благоприятна для вида в целом.

Я осторожно ответил:

– Эволюция – не самая универсальная в своем применении гипотеза. В конце концов, белизна костей объясняется не выгодой для выживания вида, а побочным эффектом их крепости. Белизна – следствие прочности зубной эмали.

Смерть не характерная черта человека. Некоторые говорят, что смертность – одно из определяющих свойств жизни. То, что не может умереть, не может считаться живым. Так же, как и мертвецы – это всего лишь физические объекты.

– В таком случае полагаете ли вы, что и душа возникла в ходе эволюции?

– Вероятно, – неопределенно ответил я. В науке прочно укоренилось убеждение, что душа свойственна только человеку. Подтверждением тому служит существование мертвецов. Сложно оспорить тот факт, что человечеству до сих пор удавалось использовать в этой технологии лишь трупы людей потому, что только у человека есть душа. Можно, конечно, возразить, что технология пока несовершенна, но это неубедительный довод, свидетельствующий лишь о нежелании признать поражение. Даже радикальный приверженец теории, за свою жаркую защитную полемику получивший прозвище Бульдог эволюции, Гексли, перед лицом этих доводов прекращал кричать и размахивать руками.

– Вы полагаете, когда речь идет о всеобщем воскресении предков, на самом деле подразумевается полный упадок человечества?

Карамазов тихо рассмеялся. Если смерть родилась из эволюционной необходимости, то воскресить мертвых будет значить воспротивиться эволюции. Но этого требует рожденная эволюцией же душа. Я запутался в собственных противоречивых мыслях. Душа порождена эволюцией, чтобы победить саму себя. Как гигантский механизм, созданный ради того, чтобы себя уничтожить. Будто критическая точка мироздания, при которой два механизма обратились друг против друга. Вот откуда взялся нигилизм Алексея Карамазова.

Верно, он стремился к высшей форме человечества, осиянной светом Господа, к ноосфере, которую предложил Федоров, но в процессе наткнулся на мир, сотворенный злым демиургом и обреченный на самоуничтожение.