Мия настороженно на нее посмотрела, пытаясь игнорировать теплую пульсацию боли в руке. Личинка была лиизианкой; загорелая кожа, спутанные темные волосы, круглые карие глаза. Тощая – тоненькое платье облегало ее еще более тонкую фигуру.
«Ей не больше двенадцати», – догадалась Мия.
Возможно, дело было в том, что они находились в крепости, где она сама выросла. Возможно, в озорной мудрости, мерцающей в этих темных глазах, и в том, как Личинка беззастенчиво общалась со взрослыми. Но, по правде, девчушка немного напоминала Мие саму себя…
– А почему все зовут тебя Личинкой? – спросила она в ответ.
– Я первая задала вопрос.
– Ворона – это прозвище.
Мия вспомнила первую перемену, когда ее так прозвали. Свою первую перемену со стариком Меркурио. Тот выбил все дерьмо из какой-то шпаны в подворотне, укравшей брошь Мии. На следующую перемену после того, как повесили ее отца. Она была дочерью предателя, разыскиваемой самыми могущественными людьми в республике. Но это не помешало Меркурио взять ее под крыло, дать крышу над головой, спасти ее жизнь.
«Черная Мать, как же он рисковал ради меня…»
Мия покачала головой, думая о своем безумном плане.
«Как же он
– Меня так прозвал мой друг, – сказала Мия. – Когда я была маленькой. У меня было украшение в виде вороны. В честь нее мне и дали кличку.
– У меня никогда не было украшений, – задумчиво произнесла Личинка.
– С тех пор и у меня не было. То было подарком от матери.
– И где твоя мать сейчас?
Мия опустила взгляд в каменный пол. Посмотрела на засохшие брызги бурой крови. И ответила:
– Ее больше нет.
Личинка взглянула на нее, грустно кивнула и закончила перевязку.
– Моей тоже, – сказала девочка. – Но она обучила меня всему, что знала. Поэтому каждый раз, когда я накладываю швы на рану, вправляю сустав или лечу болезнь, я чувствую, будто она все еще со мной.