Годсгрейв

Девушка напряглась, вскакивая с койки и сжимая кулаки. Эшлин не двигалась с места, глядя на Мию со сжатыми челюстями. Их лица находились в паре сантиметров друг от друга, воздух между ними потрескивал от аркимических разрядов.

– Не делай вид, что ничего не чувствуешь, – сказала Эш. – Это написано в каждой линии и изгибе твоего тела. Ты меня знаешь, Мия Корвере, но я знаю тебя не хуже. И знаю, чего ты хочешь.

Мия заскрежетала зубами, одна рука сжалась в кулак. Она и сама не понимала, хотелось ли ей врезать ваанианке или…

Между ними пролегал океан лжи. Предательство Эш. Убийство Трика. Уверенность, что она сделает и скажет все что угодно, лишь бы добиться желаемого. Но в ее словах тоже была доля правды. Из всех, кого Мия знала, лишь один человек помог ей в темнейший час нужды – Эшлин Ярнхайм.

Эшлин Ярнхайм была полна лжи.

Эшлин Ярнхайм была отравой.

И Эшлин Ярнхайм была прекрасна.

Мия не могла этого отрицать. Мягкие губы приоткрылись в тусклом свете. Длинные рыжие волосы волнами струились по плечам. Ее кожа была гладкой, на щеках проступала злость, окрашивая их румянцем. Круглые голубые глаза окаймляли длинные темные ресницы. От ее взгляда пальцы Мии начало покалывать, живот связало узлом. С пением вина в жилах она уставилась в эти голубые, как опаленное небо, колодцы и увидела свое отражение – свои глаза, в которых читалось то же, что и в глазах Эшлин.

Вожделение.

Вожделение.

Но…

…без своих спутников Мие действительно было страшно.

Она боялась не своих чувств к девушкам, как, наверное, думала Эшлин. В конце концов, у нее прежде уже была интимная связь с одной. И хоть та золотая красотка в кровати Аврелия была просто средством для достижения цели, Мия признавала, что могла бы найти способ поцеловать сына сенатора раньше. Могла бы прикончить его прежде, чем почувствовала эти золотые губы между своих ног, насладилась вкусом девушки на языке Аврелия.

Нет, если Мия и боялась, то не своих чувств к девушкам.

А конкретно к этой девушке.

Эшлин Ярнхайм.

Воровке.

Врунье.

Убийце.

Предательнице.