Танцующая с бурей

Потом она посмотрела на железного самурая и поняла, что ее жизнь уже и так в опасности. Независимо от того, знает Йоритомо или не знает, все равно жизнь и смерть любого человека в Шиме – мужчины ли, женщины или ребенка – в его власти и в его руках. Если он захочет убить ее, он это сделает – ему не нужен повод. И, конечно же, ему не нужно никакого признания. Он просто щелкнет пальцами, и ее не станет.

Поэтому к черту страх.

Просто обдумывай каждый шаг.

– Но он всего лишь зверь, великий господин, – сказала она. – Он не думает и не может говорить словами, как люди. Он чувствует запахи, хорошо видит. Я бы сказала, что он не умнее собаки. Конечно, его можно чему-то научить, как и любую собаку. И он понимает, что значит день и ночь, но что значат месяцы или годы – ему недоступно. Мне кажется, что линька начнется в конце осени, когда начнет отрастать зимняя шерсть.

– То есть почти четыре месяца, – прошипел сёгун.

– Может, и меньше, господин, – она не отрывала глаз от земли. – Но он с нетерпением ждет зимы. Не думаю, что он сможет полететь раньше.

НЕ УМНЕЕ СОБАКИ…

Тсс.

Сёгун зло ощерился, и кровь бросилась ему в лицо. Он сделал несколько глубоких успокаивающих вдохов, сжимая и разжимая кулаки. Юкико заметила, как напрягся Хидео, как занервничали самураи при виде растущей ярости их господина. Йоритомо закрыл глаза и глубоко вздохнул, красные пятна на щеках исчезли. Наконец он, стиснув зубы, кивнул.

– Да будет так, – затем он открыл глаза и впился взглядом в Буруу. – Ты укротишь этого зверя для меня, приучишь его к мысли о всаднике на спине, который будет управлять им при помощи узды и поводьев. Как только политехники закончат мое седло, мы начнем тренироваться. Ты останешься во дворце, и тебя будет постоянно сопровождать один из моих элитных стражей. – Тон его речи стал более жестким, в нем зазвучала сталь. – Напоминаю, что твой отец все еще в темнице. Если ты не справишься с заданием, то пострадаешь не только ты.

ТРУС.

– Могу ли я увидеть его, великий господин?

Казалось, Йоритомо удивился этой просьбе. Он долго смотрел на нее, раздумывая и барабаня кончиками пальцев по рукояти катаны.

– Хорошо, – наконец кивнул он, поворачиваясь к зеленоглазому самураю. – Хиро-сан, ты будешь повсюду сопровождать госпожу Юкико, пока она гостит у нас. Если возникнут проблемы у нее или из-за нее, ты заплатишь штраф. Все ясно?

– Хай! – самурай шагнул к Юкико и поклонился своему господину, прикрыв кулак ладонью.

Юкико поняла, что сёгун наблюдает за ней – что-то неприятное мелькнуло в его глазах. Когда она посмотрела на него, его взгляд на минуту задержался на ее лице, затем медленно стал спускаться ниже – к горлу, к груди. Она почувствовала себя обнаженной – как будто с нее сорвали ее изодранную одежду, сложила руки и снова уставилась в пол.

– Решено, – кивнул он. – Навести отца, потом Хиро-сан покажет тебе твои комнаты. Твое желание – приказ для него. Время от времени я буду проверять, как у вас… идут дела.

– Слушаюсь, великий господин.

Юкико прикрыла кулак и низко поклонилась. Сёгун водрузил на место респиратор и расправил воротник, щелкнув маленькой металлической защелкой на горле. Развернувшись на каблуках, он быстро покинул арену, позади него ярким знаменем колыхался алый шелк. Его свита двинулась за ним, отбивая тяжелый металлический шаг по камню. Следом потянулись небольшие клубы дыма чи, переплетаясь в воздухе и поднимаясь в красное небо над головой.

Когда ты начнешь линять?