Пётр покачал головой и заговорил с Данилом извиняющимся тоном. Катя пожала плечами, обращаясь к мужчинам как к детям, и Данил со вздохом кивнул. Он поднял цилиндрический предмет в руке, развернул клеенку, и Юкико, затаив дыхание, увидела свою катану, блестящую в полумраке.
– Йофун, – прошептала она.
Она думала, что потеряла его в океане.
– Это мое, ублюдок, – прошипела она.
Пётр, как ей показалось, передал остальным ее слова. Данил вынул катану из ножен, сталь тихо завзенела на фоне шторма. Он наклонил лезвие и посмотрел, как бегает свет по блестящей поверхности. С возгласом восхищения он посмотрел на Юкико.
– Шпион, – сказал он.
– Нет. – Юкико стиснула зубы. – Я не шпион.
Данил на несколько дюймов опустил клинок, пока он не оказался на уровне горла Юкико. Она проглотила нарастающий страх, успокоила боль в основании черепа, заглушила удары жизней, бьющихся в ее голове. Она встретила взгляд гайдзина. Не мигая. Без страха.
Данил резко заговорил с Петром приказным тоном.
– Какой душе ты принадлежишь? – спросил Пётр.
– Душе? – Юкико покачала пульсирующей головой, всё еще не сводя глаз с Данила. – Что ты, черт возьми, несешь?
– Имя. – Мужчина хлопнул себя по правому плечу. – Имя!
– Я же говорила, меня зовут Юкико!
Данил издал глубокий рев и пробормотал какое-то слово. Пётр протянул руку и схватил Юкико за воротник, всё еще влажный от морской воды.
– Извини, – сказал он, глядя ей в глаза. – Извини.
– Что…
Гайдзин взялся за ворот ее уваги и сдернул ее, обнажив плечи и грудь Юкико. Ее слова превратились в вопль возмущения, она дергалась на кровати, по щекам текла кровь. Она ругалась, плевалась и билась в бессильной ярости, и эта прекрасная, чудесная ярость возвращалась с удвоенной силой. Вены на шее вздулись, словно кабель. Путы врезались в тело. Юкико обзывала их трусами, кричала, рычала и клялась, что, если они подойдут к ней, она оторвет им головы, вырвет глаза, разорвет глотки зубами.
У Кати перехватило дыхание, и ее глаза стали смертельно холодными, когда она уставилась на татуировку Юкико. Она беззвучно повернулась и вышла из комнаты. Ильич опустил глаза в пол, щеки вспыхнули от смущения. Пётр посмотрел на своего руководителя, но его взгляд снова и снова возвращался к телу Юкико.
Данил опустил катану, пока она не коснулась кожи Юкико. Она прекратила сопротивляться, скозь зубы с шипением вырывалось дыхание и летела слюна, глаза сощурились, будто бросая вызов. Прижав острие катаны к ее горлу, Данил повел его вниз, пока не коснулся обнаженного плеча и красивой татуировки клана, обвивающей ее правую руку. Девятихвостая лисица. С ней Юкико не решилась расстаться, когда Даичи выжигал ей имперское солнце. Эта лисица – всё, что у нее осталось от семьи, которую она потеряла. От человека, которым она когда-то была. Данил заговорил с Петром, и мужчина, хромая, вышел из комнаты. С извиняющимся взглядом белокурый юноша последовал за ним.
Тогда заговорил большой гайдзин, уставившись на ее татуировку своими голубыми глазами. Он словно выплевывал слова, холодные и жесткие, искаженные сильным акцентом. Это было обвинение – переполненное ненавистью, которая изливалась на пол.
ebooksa