Турнир

— Фей! — я дернула гневно пыхтящую Фей-Фей за рукав, ещё немного и она кинется на старичка с кулаками. — Леди. Фей. Как ведут себя леди? Мистер Гладей здесь не причем, — старичок вскинулся, удивленный, что я знаю его имя. — Если я правильно понимаю, о правилах Турнира вспомнили только что? И вас отправили, как гонца, приносящего дурные вести…

Полыхнуло серебром так, что я перестала видеть что-либо вокруг, мелодия взвивалась вверх, и вместе с ней усиливалось пламя, горн стихал, убаюкивая, и пламя опадало. Я звала павших за собой, звала вернуться к источнику, вернуться домой, к пламени Отца, вернуться к Великому… как будто звуки моего горна действительно могли вывести тех, кого затянуло в прорыв.

А я выдохнула устало — сил не было совершенно, погладила деревянный кругляш под одеждой, думая, насколько я была несправедлива к Великому, и отсалютовала небу.

— Свидетельствую об авторстве, — она подняла вверх правую руку, и алые всполохи облизали пальцы, подтвердив слова Фейу. Песня была ее.

— Я думаю, Фей. Ты же видишь, я думаю, — я потерла ладошками глаза, — но пока думается не очень.

Она жила ей. И она была огнем.

И снова барабанная дробь. Это вторая дивизия вступает в бой, выстраивая защитные фигуры под звуки марша. Каре, прорыв, новые жертвы, но легионеры идут в бой, зная, что помощь близко, что вестники уже улетели, и они просто должны продержаться.

В этот момент в зал ожидания с сияющим видом победительницы впорхнула переодетая Фейу. Вся как будто залитая жидким огнем, ткань ее ханьфу переливалась и мерцала на свету сполохами.

Молчала я, молчали ошеломленные судьи, молчала потрясенная публика, пока кто-то первый из легионеров, прямо напротив трибуны не приложил кулак к груди, отдавая честь и салютуя. Металлические заклепки перчатки с глухим стуком ударились о легкую броню. И это как будто разбило стазис.

Трибуны сначала ахнули, а потом замолчали. Реакция судей меня порадовала, даже Таджо выдал целый спектр несвойственных ему эмоций — он удивился. Садо скривился так, как будто его заставили сожрать тарелку лимонов. Обычно такие любители жизни, как он, не любят траур, в Столице вообще немного другие обычаи. Жизнь идет быстрее и горевать время остается не всегда.

— Леди Блау, прошу, — на этот раз слово взял тировский судья, у которого дрогнули в усмешке губы, когда он смотрел на мои подвернутые рукава.

Я уже заканчивала, из последних сил, вкладывая душу, как будто действительно вернулась туда, в лето сорок шестого. Лето и зима, две битвы на Рифейском слились в одно целое, и я чувствовала, как течет горячими каплями тушь по щекам, размазывая полоски, и в этот момент вокруг меня вспыхнуло, окутывая в кокон, серебристое пламя.

— Заранее? Заранее? — Фей разошлась так, что топнула ногой.

Я погладила ещё теплую ткань кончиками пальцев. Форма Хэсау очень похожа на нашу, и почти не отличить без нашивок, и люков размер был самым подходящим. Это он так предлагает опустить плетения и прекратить военные действия, перед лицом общей угрозы?

— Жизнь и смерть, — по одной палочке в каждую руку, и я взмахиваю ими по очереди. — Идут рука об руку. Всегда парой. Всегда вместе. И мы никогда не знаем, какое мгновение будет последним. Сейчас? Завтра? Через декаду? Так же, как не знали они. Те, кто в сорок шестом стоял на границе ущелья Рифейского. Было летнее утро юния сорок шестого. Накануне был большой праздник, мы подписали договор с Мирней об окончании войны. Все солдаты шестой и пятой дивизий под предводительством Претора Блау спали в палатках, когда горны часовых пропели тревогу…

Я поднялась на сцену сбоку от зала ожидания, поэтому только единицы имели возможность лицезреть мой наряд заранее. Юбка ханьфу с разрезами по бокам, цвета траура, черная форма очень напоминавшая легионерскую без знаков отличия, с подвернутыми рукавами, распущенные в трауре длинные волосы, и ровно по три черных полоски на каждой щеке.

— Род Фейу — род огненных элементальщиков, ведет свою историю с Великого Исхода…, — начала она рассказывать издалека. — … Песня огня — это воплощение жизни, воплощение света, воплощение силы. Огонь дарует жизнь…

— Правила, — он нервно потряс скомканным свитком в руках, — правила Турнира запрещают использование других лиц в представлении, если вы не подавали заявку минимум за восемь декад.

— Дитя войны…, — я покатала фразу на языке, — дитя войны…совсем не плохо. Я не могу конкурировать с Фейу в красоте, будем брать контрастом. — И Фейу всегда были очень далеки от армии, выполняя только обязательную повинность, в отличие от Блау. Вайю Блау — дитя войны, да будет так. — Последний штрих. Фей, помоги вытащить шпильки и распустить волосы…

На последних тактах крещендо, когда иллюзии на сцене начали стихать, вся фигура Фейу вспыхнула алым родовым пламенем, с ног до головы, освещая все вокруг ярким светом.