Храмы-кормушки для городских магов.
Люди посмели посягнуть на жизни других людей под прикрытием веры.
Наглости не хватило сосать силы из своих, а лесных не жалко – вроде они и не люди?!
– Ты не мог этого допустить! – вслух выкрикнул Стел и ударил кулаком по замшелому камню.
Раструб опрокинулся набок и затих.
– Но ты допустил, – выдохнул Стел.
Кипящая смола в груди густела и застывала неподъемным отчаянием – с таким впору топиться в пруду городского парка. Топиться, потому что больше не за кем идти, больше некому верить. Мозаичным крошевом сыпалась прошлая жизнь. Целый мир в прах разлетался цветными стекляшками восточной башни Школы магии: абрикосовыми, малиновыми, мятными. Васильковыми.
И оставалась гулкая пустота.
Если даже Сариму верить нельзя, то как жить? Ради чего оставаться частью той силы, что крушит вековые порядки Леса? Ради приказа Мерга? Ради васильковой мантии мастера? Ради права быть сыном своего отца? Ради унижения Рани? Ради чего?!
Резко выдохнув, Стел открыл глаза. В кронах и ветвистых кустах густели сумерки. Мутным саваном тянулась по воде дымка, по ногам поднималась сырость. Несколько глубоких вдохов – и расправились хмурые брови и сжатые губы. Высохли слезы под перезвон сосновых иголок и выкрики редких птиц.
Как давно он не плакал! Так же давно, как и не кричал.
Буря прошла, оставив на сердце камень. И имя тому камню было «предательство». Без криков и гнева Стел вновь спросил себя, ради чего он в отряде рыцарей Сарима?
Приказ Мерга. Мечты о лесе. Вера в Сарима.
Теперь все это лишено смысла, полито кровью безвинных и ведет в пропасть, где городские маги выкачивают тепло из жителей леса.
Вьюрок, Полынь и девочки-ведуньи – они стояли перед глазами словно живые.
А напротив появилась матушка, давным-давно умерший отец, учителя Школы, Рокот и целая жизнь. Стел был одним из них. Что, если он ошибся? Если Ерих и вправду услышал то откровение? Если Мерг лучше знает, что делает? Города действительно задыхаются. Задыхаются! Здесь и не вспомнить неизбывную нехватку тепла, когда боишься лишний раз прикоснуться к магии, когда ворожишь ценой собственной жизни. Сколько осталось крови Теплого мира в пыльной брусчатке и стрельчатых башнях дворцов, в крохотных парках и грязных трущобах окраин?
Когда исчезнет последний городской маг?
Скоро, если создавать живые иллюзии в зале собраний и на столичных праздниках, если транжирить направо и налево и говорить, что беречь тепло – удел желторотых учеников.
Прямо перед глазами вспыхнул златоглазый образ Агилы:
–
ebooksa