– Подпусти, – прошептала Белянка и легко расцепила слабые пальцы, погладила белую кожу.
Рани часто дышала и с подозрением смотрела сквозь полуприкрытые веки. Этот взгляд из-за грани обжигал безысходностью. Коснуться ее души – жутко.
– Что ты делаешь? – забеспокоился Стел.
Белянка отмахнулась:
– Еще не знаю.
– Если ты навредишь ей, вздумаешь мстить…
– Наврежу? – хохотнула она и глянула исподлобья. – Ты и вправду думаешь, что ей еще можно навредить?
Рани попыталась возразить, но вышел невнятный хрип – горлом пошла кровь, темная, густая. Стел сжал ладонями ее бледные скулы, повернул голову и отер губы платком.
– Помоги ей, пожалуйста, – взмолился он, в упор посмотрев на Белянку. – Я испробовал все.
– Я… не могу, – как же трудно сказать это в глаза! – Не могу. И никто не может. Запрещено возвращать того, кто уже за гранью.
– Но это возможно?! – Стел схватил ее за плечи, подался вперед.
На переносице сошлись брови, заблестели кровавые от бессонницы глаза, сжались до скрежета зубы.
Белянка сглотнула и зажмурилась, отгоняя предательские мысли.
А если бы здесь лежал Стрелок? Стел маг – они могли бы замкнуть с Белянкой круг силы. И попытаться. Даже больше. Сейчас тело Стрелка у Горлицы… и если собрать всех ведуний, Стела, то…
… можно было бы увидеть его глаза!
Сердце замерло в самой высокой точке вдоха. Застыла в жилах кровь. Остановилось течение реки. Смолкли листья.
В пустоте, разросшейся до необъятных размеров, заполнившей сердце, грудь, тело, поляну и целый Лес, в страшной пустоте капали слова. Искрились в черноте, летели сквозь бесконечность и разбивались мириадами брызг о гладкую воду.
В пустоте сердца голосом тетушки Мухомор взрывались слова.
Равновесие.
Невозможно объять все.