Машина выехала на хайвей.
– Тебе бы самой попробовать. Вот я постоянно воюю с этим «жировым поясом» – он не дает желудку растягиваться, а тощие, вроде тебя, с такими объемами справляются! Видела бы ты эту девчушку… кабаны вроде меня уж под столом, а она ест, как ни в чем не бывало!
– Если ты не бросишь опустошать холодильник, придется пробовать, – сказала Никки. – Как ни противно, а придется.
Никки шла через переполненный торговый центр – мимо выпроваживаемых охраной скейтеров, мимо бесчисленных домохозяек с детскими колясками. В начале лета, только-только подыскав эту работу, она воображала, что Рене все так же будет работать вон в том киоске с футболками, а Лия – в своей «Готтерии», и будут они махать друг другу через коридор, и каждый день обедать втроем в ресторанном дворике. Кто ж знал, что на каникулах Рене отправится с родителями в долгую поездку по стране, а Лия при своих новых подругах с черными губами и черным маникюром даже глазом в сторону Никки не поведет?
Если бы не Бу, она так и провела бы все лето, дожидаясь чумовых открыток от Рене. Та присылала их с дороги, из самых разных мест. Поначалу это были просто фотки Колокола Свободы или Смитсоновского музея с короткими записками на обороте – о том, каких симпатичных парней она видела во время последней остановки, или сколько раз сумела наподдать братцу под предлогом игры в падидл[132], но со временем они начали становиться все шизанутее и шизанутее. Музейный буклет, где к каждой из картин пририсованы от руки облачка с похабными мыслями. Клочок меню со словами и буквами, закрашенными так, что из остального выходит «Дай сыру шанс». Исписанный лист дерева, так измявшийся при пересылке, что ничего не разобрать. Кораблик, свернутый из газетной статьи с заголовком «Страдают ли улитки от морской болезни?». И, конечно, сегодняшний бублик.
Порой от обиды хотелось плакать. Где справедливость? Рене, как обычно, шутит, развлекается вовсю, и даже не подозревает, как Никки здесь одиноко. А Лия? Взяла да отвернулась от нее, как будто их дружба только на Рене и держалась. Как будто без Рене, смеявшейся над ее шутками, Никки разом лишилась всего своего остроумия. А заодно и хоть каких-нибудь поводов для веселья.
За прилавком «Сластены» стояла Ким с длинной палочкой красной лакрицы, свисавшей изо рта. Услышав шаги Никки, она подняла взгляд.
– Опаздываешь.
– И что? – спросила Никки.
– А то, что там, в подсобке, сын босса, – пояснила Ким.
Страстная поклонница аниме, Ким убедила босса дополнить ассортимент палочками Поки, мармеладом со вкусами личи и зеленого чая и имбирными леденцами с вязкой, пряной начинкой. Новый товар пошел так хорошо, что босс начал советоваться с Ким насчет всех новых заказов, а та и задрала нос, будто он назначил ее старшей.
А вот Никки любила все сладости одинаково – и тянучки из арахисовой пасты, и «монеты иных планет» (то есть, шоколадные диски в обертке из ярко-зеленой фольги), и мармеладных ящерок, и мармеладных змеек, и всевозможные полупрозрачные мармеладные фрукты, и круглые леденцы на длинных полосках бумаги, и сверкающие кристаллики леденцового сахара на палочках, и адски жгучие «Атомные вспышки», и плоские квадратики фиалковых пастилок (на языке – совсем как цветной мел с цветочным привкусом), и огромные разноцветные леденцы, скрученные спиралью, не говоря уж о солодовых шариках в шоколаде, чернике, малине и арахисе в шоколаде, и даже о крохотных пакетиках муравьев в шоколаде из Южной Америки.
Платили в «Сластене» откровенно фигово, зато конфет разрешалось есть, сколько захочешь. Для начала Никки выбрала кофейную тоффи: в самый раз для завтрака.
Из подсобки вышел сын босса, одетый в футболку-безрукавку, такую тонкую, что волосы на спине и груди просвечивали сквозь ткань. Увидев Никки, он смерил ее сердитым взглядом.
– Обычно девчонки уже через неделю конфет видеть не могут, – сказал он.
В его тоне отчетливо слышалось невольное восхищение, смешанное с ужасом при виде прибылей, вот так, за здорово живешь, исчезающих в чужом желудке.
Никки ненадолго оторвалась от поедания горки кислых мармеладных ящерок в хрустящих шкурках из сахарного песка.
– Прошу прощения, – ответила она.
Похоже, ответ оказался верным: хозяйский сын повернулся к Ким и велел ей возобновить запас гранатового мармеладного драже.
У Никки так и заурчало в животе! Пользуясь тем, что сын босса повернулся к ней спиной, она отправила в рот еще одну ящерку.
ebooksa