Месма

— А одежка-то у тебя откуда взялась, красавица? — спросил офицер. — Откуда одежка для мальчиков? Или с тобой сынок живет, а ты его одежку раздаешь?

— Был у меня сынок, да помер, — глухо сказала Августа. — От него и одежка осталась, царствие ему небесное…

На угрюмом лице лейтенанта мелькнуло нечто вроде сочувствия, взгляд суровых глаз слегка потеплел. Он ничего не ответил.

Гущин еще раз оглядел поленицу, скользнул взглядом по стенам, по окну, выходящему в каменный колодец. На его лице появилось выражение откровенной скуки.

— Ну и долго вы будете издеваться над нами? — с негодованием спросил Прохор Михайлович. — Пушку-то хотя бы уберите! Неровен час — выстрелит!

Гущин внимательно посмотрел на фотографа.

— Уберу, когда сочту нужным, — жестко ответил он. — А где пирожки-то у тебя, а, хозяйка? Ты ведь обещала мальца пирожками угостить?

— Али проголодался, касатик? — игриво отозвалась Августа. — Не обессудь, не напекла еще! Только собиралась…

— Собиралась, значит… Что-то я у тебя припасов никаких не увидел. В комнате хранишь, что ли?

— А хоть бы и в комнате!

— Ну так пошли теперь в комнату… Хотя погоди… А ну, стоять!

Гущин вдруг обратил внимание на участок пола перед высоким окном.

Там лежал половик, но угол его топорщился как-то неестественно. Да и сам половик пребывал явно в сдвинутом положении…

Лейтенант шагнул к половику и носком сапога отбросил его.

Взорам присутствующих предстала квадратная крышка, собранная из половых досок и закрытая на навесной замок… Он-то и заставлял топорщиться накрывающую его часть половика.

— Ну вот и подпол — так ведь, хозяйка? — обратился Гущин к Августе. — А там и припасы для пирожков, видать! А может, кто и сидит у тебя там, под замком-то? Что молчишь, голубушка? Язык проглотила?

Августа молчала и смотрела на Гущина глазами, полными лютой, испепеляющей ненависти. Прохор Михайлович снова решил вмешаться.

— Нет, вы точно сумасшедший! — воскликнул он. — Вы что, никогда погребка не видели? Обычный погребок, в котором еду хранят, чтобы не испортилась… как же там может кто-нибудь сидеть? Да ведь в нем и кошку спрятать нельзя!

— Я тебя не спрашиваю… фотограф! — грубо оборвал его офицер. — Молчать! Я хозяйку спрашиваю.

Он вновь повернулся к Августе.