Месма

— Нисколько, — хмуро отвечал мастер. — Вы со мной уже расплатились…

— Ну, это так, подарок был! — весело сказал Гущин. — А вообще за снимок, за работу?

— Ничего вы не должны! — раздраженно ответил Прохор Михайлович. — Вы едете на войну, с вас я не возьму никаких денег… да и зачем мне ваши деньги?

— Ну спасибо! Офицерское вам спасибо… — Гущин поднялся уже со стула, как вдруг раздался громкий стук в дверь за его спиной.

— Прохор Михайлович! Откройте! — раздался из-за двери мелодичный женский голос. — Мы к вам…

— Я занят! — злобно рявкнул фотомастер, нервно поправляя фотоаппарат на своем штативе.

За дверью послышалась какая-то возня — видимо, такого ответа пришедшие не ожидали. Лейтенант метнул на фотомастера весьма подозрительный взгляд.

— Что это? — спросил он напряженно. — Кажется, вы сказали, что дверь эта заколочена, и ею не пользуются очень давно? Видимо, пока мы тут у вас фотографировались, дверью этой вновь вздумали воспользоваться?

— Лейтенант, вы опоздаете на поезд, — угрюмо ответил Прохор Михайлович. — Ваш эшелон стоит на станции всего пять минут — вы сами говорили.

— Погоди, погоди, фотограф! — воскликнул Гущин настороженно. — За мой эшелон беспокоиться не надо… Давай лучше поглядим, куда же все-таки ведет эта твоя таинственная дверь.

С этими словами Гущин резким рывком откинул занавес и, взявшись за дверную ручку, второй рукой повернул защелку. Дверь тотчас открылась, и Гущин толкнул ее. В тот же миг за распахнувшейся дверью возникли две фигуры, стоявшие на узкой каменной лестнице — впереди мальчик с испуганными глазами и с аккуратно причесанными волосами, а за ним — высокая красивая женщина, с недоумением глядевшая прямо в глаза невесть откуда взявшемуся чужаку. Голову женщины покрывал домашний цветастый платок, спадавший ей на плечи. Обе ладони она держала на плечах подростка, и было хорошо видны ее необычайно длинные, гибкие пальцы.

— Вот так неожиданность! — воскликнул Гущин. — Похоже, у тебя сегодня гости, а, фотограф? Я бы подумал, что барышня заявилась к тебе, однако на вечерние и ночные свидания мальчиков с собой обычно не берут — не так ли?

— Черт побери! — воскликнул Прохор Михайлович, уже оправившийся от шока. — Да что же вы себе позволяете? Кажется, вы не у себя дома! Вы получили что хотели — так пожалуйте к выходу! Кто ко мне приходит по вечерам — вас совершенно не касается. Дверь на улицу вон там — туда и прошу!..

— Минуточку, — зловеще произнес офицер. — К двери мы всегда успеем. А пока мне крайне интересно, зачем ты мне врал, фотограф…

— Вы что, ослепли, лейтенант? — отвечал Прохор Михайлович. — Видите, ко мне пришла женщина! Или я должен был вам доложить о ее приходе? Вы в своем уме? Немедленно уходите!

По тому, как прищурились холодные глаза офицера и как плотно сжались его тонкие губы, можно было легко предвидеть, что просто так он не уйдет.

— Да ты не торопись, фотограф! — едко заметил он. — С чего это ты так разнервничался? Вон даже испарина на лбу появилась! Не надо волноваться — ничего страшного не происходит. Просто надо выяснить кое-что… А ну, боец, иди-ка сюда!

И он, резко схватив мальчика за руку, буквально выдернул его с лестницы на порог фотографической комнаты. Стоявшая за ним женщина просто была вынуждена его выпустить из своих рук.

— Отвечай мне быстро: как тебя зовут? — резко спросил Гущин.

— Меня?..Миха! — растерянно ответил подросток. — Он был явно напуган грозным видом боевого офицера в полной военной форме и с кобурой на ремне.