Месма

— Это плохо, Леша! — озабоченно отвечал Шатохин. — Это очень плохо!

— Почему?

— Не соображаешь? Мозгами-то пораскинь — раз народ навстречу нам толпой валит, стало быть, паром к пристани причалил, причем довольно давно! А это значит, преступница, возможно, уже на пароме… И он скоро уйдет.

— Она так же точно может и не на пароме быть, а где-нибудь на пристани, или еще куда-то податься — вдоль берега, и в лес, например… не зима ведь!

— Может, лейтенант, может… Но железнодорожник был прав: ей сейчас самое время удрать из города! Она понимает, что в городе ее так или иначе найдут!

С ее-то приметами — сам по фото видишь, какова она! И скорее всего, она там, на пристани… Хватит языки чесать, пошли быстрее!

Милиционеры перешли на бег. Наконец оба добрались до широкой площади, за которой начинался причал. На площади толпился народ — здесь были те, кто прибыл в город и еще не успел покинуть пристань, и те, кто опаздывал к посадке, что бы отправиться в путь по реке… Обстановка была напряженной и нервной: повсюду мелькали женские платки, мужские кепки и пиджаки, орали и плакали дети, толклись тут и там чемоданы, сумки, узлы… Большой неуклюжий паром стоял у причала, едва заметно покачиваясь на волнах, уже готовый к отплытию.

— Мать честная! — воскликнул Панкратов. — Да тут не протолкнуться!

— Помолчи, — одернул его Шатохин. — Лучше смотри внимательней: если она в толпе отъезжающих, то ее трудно не заметить — в ней росту сто восемьдесят пять сантиметров!

— Да ну? — поразился лейтенант. — Вот уж и правда, такую сыскать будет нетрудно, если только она вообще находится где-то здесь!

— Вот и разыскивай, а не языком болтай!

Оба милиционера вклинились в толпу и тут же смешались с нею. Один людской поток медленно перемещался от причала к улице, другой так же медленно полз ему навстречу. Милиционеров толкали, теснили; кое-кто пытался уступать им дорогу, что мгновенно создавало заторы. Шатохин все яснее понимал, что к причалу им долго еще не пробиться. Между тем, никакой женщины высокого роста, хоть отдаленно подходящую по имеющимся приметам, в обозримом пространстве не наблюдалось. Шатохин с тоской подумал, что они снова попусту теряют время: преступницы здесь нет и, возможно, не было никогда.

— Василий Петрович! — вдруг тревожно крикнул Панкратов.

— Ну?.. — раздраженно отозвался оперуполномоченный.

— Смотрите! Паром…

Шатохин глянул поверх толпы, вытягивая шею.

Паром уже находился в нескольких метрах от причала и продолжал медленно, но неумолимо удаляться. Судно отдало швартовы и теперь постепенно выходило на рейд. На палубе, снабженной ограждением, толпился народ; многие из счастливчиков, кому удалось попасть на судно, прощально махали руками тем, кто остался на берегу.

— Проклятье! — в сердцах воскликнул Шатохин.

Словно издеваясь над ним, паром дал хриплый, прерывистый гудок, из трубы интенсивно повалил черный дым. Посудина прямо на глазах набирала скорость.

— Все-таки опоздали… — злобно выдохнул он. — Черт бы побрал этот паром…