Месма

— Заметно, — улыбнулась в ответ женщина. — Я всю жизнь прожила в этом городе, и сразу узнаЮ человека из других мест. Постоянное общение с людьми, жизненный опыт, знаете ли… И откуда же вы к нам?

— Из Москвы, — ответил Влад.

— Ого! — Варвара Петровна даже откинулась на спинку кресла. — Интересно… Видимо, были весьма серьёзные причины, побудившие вас приехать в наши края аж из самой столицы!

— Действительно… весьма серьёзные, — рассеянно ответил Влад, чувствуя, что инициатива в разговоре уплывает из его рук прямо на глазах.

— Вероятно, вы студент? — продолжала расспрашивать женщина. — Может быть, вы у нас тут местный фольклор собираете?

— От вас ничего не скроешь, — с кисловатой улыбкой заметил Влад, — я действительно студент, только к фольклору не имею никакого отношения.

— Но, как я поняла, вы хотите предложить нашему музею некие письменные материалы и фотодокументы, — сказала замдиректора. — Что же это за документы, и как они к вам попали?

— Попали они ко мне совершенно случайно, — невинно ответил Влад, — а представляют собой личные записи одного человека, долгое время жившего в вашем городе. Он был фотографом, а потому снабдил свои записки немалым количеством снимков. Вот…

Влад положил перед собой на стол увесистую пачку бумаг, завернутых в газету.

Женщина бросила на свёрток беглый взгляд и снова взглянула на Влада поверх очков.

- Вы не ответили мне, — сухо напомнила она, — как они к вам попали?

- А это важно? — наивно спросил Влад.

- Да. Чтобы оценить ценность этих материалов для нашего музея, я должна знать — откуда они взялись. Кроме того, у них может оказаться наследник или иной законный владелец, и если мы решим пополнить ими музейную экспозицию, необходимо получить его согласие.

- Нет у них владельца, — уверенно заявил Влад. — Фотограф был одинок, и он умер лет десять назад. А попали они ко мне просто. На углу улиц Свободы и Коммуны реконструируют старинный дом. Я шёл мимо и увидел, как рабочие выбрасывали из подвала всякий хлам, а среди него оказался чемоданчик, набитый бумагами… из чемоданчика выпало несколько листков и фотоснимков. Я поднял чемоданчик и отнес в гостиницу. А ознакомившись с его содержимым, подумал, что эти записи могли бы заинтересовать сотрудников вашего музея. Вот так я и очутился здесь. Правда, перед этим я побывал в вашем музее и прошёлся по всей экспозиции.

— Вот как? — Варвара Петровна слегка удивленно приподняла брови. — И каковы же ваши впечатления?

— Очень понравилось… Скажу прямо: подобной экспозиции я даже в Москве не встречал! Всё сделано превосходно, но вот эти записи фотографа рассказывают о событиях вашей городской повседневной жизни во время войны; этот человек обладал хорошим даром рассказчика, он писал живо и образно, и должен вас предупредить — его записки порой повествуют о страшных вещах. Ничего похожего в музейной экспозиции нет, и я подумал, что в музее этими материалами могут заинтересоваться.

- Страшные вещи, говорите? — спросила женщина. — Это какие же?

- Автор пишет о голоде, царящем в Краснооктябрьске, о налётах фашистской авиации, приводящих к огромным людским жертвам, и даже — о людоедстве…

— Да что вы… — замдиректора взглянула на Влада с озабоченностью. — И вы полагаете… вы считаете, что с такими материалами можно знакомить посетителей нашего музея?

— Это не мне решать, Варвара Петровна, — сухо ответил Влад. — Я всего лишь нашел эти записи и фотографии и, повторюсь, нашел случайно. Они принадлежат вашему городу, и как ими распорядиться, следует решать вашему городу, точнее, его людям, пережившим войну. Вот что я полагаю…