Живые и взрослые

– Я за тобой, – говорит Вольфин. – Пойдем по пиву сходим?

– Аллё, – возмущается Лёва, – у меня же лекция! Пиксанов читает геометрию Рамина.

– Ой, тоже мне, сложность! – фыркает Вольфин. – Вот, Майку попроси, она тебе все законспектирует и потом с удовольствием даст конспект.

– Я могу, да, – соглашается Майя, и Вольфин довольно хихикает.

Пивной бар «Ракушка» находится в опасной близости от Университета, и потому в любое время там полно студентов, сбежавших с лекций. То и дело повторяя неизменное «салют!», Вольфин подходит к автомату и кидает монетку в прорезь. Желтоватая струя пива льется в пузатую кружку.

Вдвоем они отходят к пустому столику.

– Восстанавливаться не собираешься? – спрашивает Лёва.

– Зачем? – удивляется Вольфин. – У меня и так все отлично. Читательский билет в библиотеку я сохранил, вся сокровищница мировых знаний при мне. Не лекции же Пиксанова мне слушать.

– А диплом?

– Да ладно, обойдусь и без диплома. Я тут устроился лаборантом в один институт – так на той неделе я им уже организовал семинар, докладывал свои последние результаты в теории разнообразий.

– И как?

– Как-как… как всегда. Короче, если мне надо будет – меня и без диплома возьмут.

Лёва смеется. Еще в школе он смирился с тем, что Сережа Вольфин – математический гений, и удовлетворился первым местом в классе после него. Тут-то они и подружились – когда Лёва понял, что им нечего делить.

В каждом поколении бывают свои гении. И это, в общем, здорово – учиться вместе с одним из них. Лёва даже познакомил Вольфина со своими друзьями. Вольфин всем понравился, и в прошлом году Гоша с Никой пару раз ходили вместе с Вольфиным на пэпэпэшные сборы, пока тот не заскучал и не нашел себе новое увлечение.

– А ты все еще тусуешься с этими… с системщиками? – спрашивает Лёва.

– Бывает, да, – отвечает Вольфин. – Мертвой музыкой можно разжиться, да и телки у них клевые.

Телки! Лёва морщится. Все-таки у этих системщиков дикий жаргон. Он бы ни за что не назвал девушку телкой. Даже Майю, не говоря уж о Марине.

Всякий раз, вспоминая о Марине, Лёва удивляется: как же так получилось, что его самая близкая подруга учится в Академии? А ведь к ним в матшколу в выпускном классе тоже приходили – «вербовали», как выразился Вольфин. Никто, разумеется, не пошел: почему-то математически одаренные дети не любили Учреждение, хотя – в отличие от Лёвы – никак с ним не сталкивались.

С кем с кем, а с Вольфиным о таких делах лучше вообще не заикаться – он и с матмеха вылетел, потому что отказался сдавать экзамен по истории Проведения Границ. Так и сказал: все это ерунда и пропаганда. Поставил, между прочим, всех в дурацкое положение: никто, конечно, не хотел выгонять самого талантливого студента на курсе, но после такого демарша – пришлось.

Зато теперь Вольфин не ходит на скучные лекции, а пьет пиво, тусуется с волосатыми системщиками и смотрит мертвое кино на отцовском видаке. Лёва тоже пару раз к нему заходил – посмотрел вот знаменитые «Космические войны». Оказалось, ничего особенного, просто детская сказка.