Живые и взрослые

– Надо отсюда убраться до открытия парка. Не можем же мы на глазах добропорядочных граждан плыть через озеро!

Да и плот лучше прятать без лишних свидетелей.

– А джеты не знают про это убежище? – спрашивает Лёва.

– Конечно, знают, – говорит старик. – Все в парке знают. Но вы не волнуйтесь, тут безопасно. Самое безопасное место у нас здесь.

– Почему?

– Так договорились, – отвечает старик. – Это же госпиталь, почти что церковь. Человек должен знать, что тут ему ничего не грозит.

– Госпиталь? – удивляется Лёва. – А кого здесь лечат?

Старик поплотнее заворачивается в одеяло и отвечает:

– Как кого? Любого жителя парка. Заболевших бродяг. Раненых джетов. Раненых бананов и шарков – ну, если они успевают сюда добраться.

– А кто их лечит? – спрашивает Марина, хотя, кажется, уже знает ответ.

– Я и лечу, – говорит старик, – кому ж еще? Ты, дочка, думаешь, здесь у нас целый штат сотрудников, как в больнице Красного Креста?

– А вы умеете? – спрашивает из темноты Ника.

– Ну как тебе сказать, – отвечает старик. – Меньше, чем хотелось бы, но кое-что умею. Все-таки я когда-то был неплохим врачом.

Старик-то, оказывается, не простой бродяга. Вот почему, соображает Марина, у него такая правильная речь.

– А что вы делаете в парке? – спрашивает Лёва.

– В парке? – переспрашивает старик. – Путешествовал, куда не надо, и тоже, наверное, заблудился. Почти как вы.

Все уже улеглись, в парке тихо, только где-то далеко гудят машины на ярко освещенных ночных улицах Вью-Ёрка.

– Куда вы путешествовали? – спрашивает Марина. – В другие области?

– В другие области много кто путешествует, – отвечает старик. – Это такое простое путешествие, я бы сказал – поверхностное. А я отправлялся вглубь, куда мало кто рискует забраться.

– Вглубь чего?