Живые и взрослые

– Чистое серебро, благородный металл, – говорит Орлок. – Ничто не причиняет такую боль мертвым, как серебро. Сам видишь – приходится работать в перчатках.

– Я думал, ты уже дважды мертвый… многажды мертвый, – говорит Майк.

Он не может смотреть отцу в лицо – подвижное, пластичное, текучее. Майк снова вперяется взглядом в длинную серебряную иглу на краю стола.

– Я был, да, – кивает Орлок. – Я был сброшен в глубинные миры, но поднялся назад. На глубине я неуязвим – но если я хочу работать в этом мире, надо что-то выбрать, принять какую-то форму, воплотиться в привычном мертвом теле. Конечно, любое тело уязвимо – и ты это узнаешь очень скоро.

Орлок перебирает инструменты – пилочки, щипчики, иголочки, тусклый мертвящий блеск серебра. В левом плече у Майка пульсирует жгучая боль, хочется закрыть глаза, но он не может отвести взгляд от длинной иглы.

– Ты не хочешь угадать мой вопрос, – говорит Орлок, – тогда я спрошу прямо. Где твои друзья? Гоша, Лёва, Ника… Марина?

Марина! Имя вспыхивает даже сквозь боль.

– Наверное, у себя дома? – говорит Майк. – В Заграничье?

– Не ври мне, мой мальчик, – Орлок нависает над столом. – Не смей мне врать!

Майк не отводит глаз от иглы, только чтобы не видеть рук Орлока, а потом слышен щелчок – это ножницы, серебряные ножницы, открываются и закрываются у самого лица.

– Мне кажется, ты не разобрал вопрос, мой мальчик, – шепчет Орлок и двумя пальцами берет Майка за мочку. – Мне кажется, тебе надо проверить слух.

Щелк. Щелк. Совсем близко… опять щелчок, запах горелой шерсти, Орлок отпускает ухо и показывает Майку дымящийся клок волос.

– Видишь? – говорит он. – Это волосы. Они горят от одного соприкосновения с серебром. И твоя плоть тоже будет гореть. Поэтому скажи мне как любящий сын любимому отцу – где они? Где твои друзья?

– Они не друзья мне, – говорит Майк. – Я не видел их сам не знаю сколько.

– Как плохо врать, – тихо, почти с нежностью говорит Орлок. – Ты же был с ними в Главном парке. Вы же полпарка разнесли! Вы же отбросили вглубь целый отряд моих ищеек! И ты никого не видел, да? Не видел?

Резкая боль – это Орлок прижал ножницы к правой щеке.

– Кончай орать, – говорит он, и лишь тогда Майк слышит, что кричит. – Кончай орать и скажи мне, где они.

Боль вспыхивает в голове, в левом плече, во всем теле. Ожог на щеке посылает привет обожженному плечу…

– Где они? – повторяет Орлок. – Где Гоша? Где Лёва? Где Ника? Где Марина?

Марина! Она во дворике, где, наверное, уже начался Зантерикос. Там Марина обняла меня, поцеловала и назвала красивым, умным и смелым. Что бы отец со мной ни делал, я не скажу ему, где она!