Элементал и другие рассказы

Ее голос был ясным, таким знакомым, но все же ему казалось, что он раздался из времени, которое давно прошло.

— Гурни, ты здесь, дорогой?

Она прижала свою прохладную щеку к его щеке и нежно обняла его.

— Извини. Я поздно, но маме было нехорошо, и я подумала, что лучше дождусь возвращения Мил­дред. Ты думал, что я никогда не вернусь?

— Красивые женщины всегда опаздывают, — сказал он.

— Льстец.

Она отпрянула и вошла в гостиную, снимая перчатки и пальто, потом поправила яркие рыже­ватые волосы, глядя в зеркало над камином.

— Боже, какая я растрепанная. Ужин сгорел?

— Ну... — начал он.

— Ты забыл, что нужно выключить духовку?

— Вроде того. забыл.

— Как ты мог! Черт побери! Честно, это уже слишком. Тебе нужно было всего лишь повернуть ручку. Черт! Мама была права: чем быстрее жен­щины научатся откладывать яйца, тем лучше.

Она вошла в кухню, и он услышал восклицания, звон посуды на столе, за которым почти тут же по­следовал тихий смех.

— Поговорим о сгоревшем жертвоприношении.

Он сел в кресло, закурил сигарету, сделал не­сколько затяжек, потом быстро потушил ее в пе­пельнице. Дым на вкус казался странно горше.

— Яйца и ветчина, — выкрикнул голос Кэрон, — это все, что у нас есть. Сварить яйцо-пашот или пожарить?

Гурни привиделись яйца, плавающие на растоп­ленном жире в сковородке; два глаза мертвеца. Он проглотил острую боль поднимающейся тошноты.

— Пашот.

— Хорошо, будут яйца-пашот и ветчина. Что ты делал, пока меня не было?

— Подстриг траву. Немного покопал.