– Кошмарно? – вполголоса подсказывает кинозвезда. – Трагично? Безысходно?
– Тревожно, – наконец находится Уотерс.
– Тоже неплохо, – с явным разочарованием замечает кинозвезда.
– Больше мы ничего не знаем, – продолжает Уотерс. – Как только поступит новая информация, будем вам сообщать. Сейчас мы находимся на высоте тридцать семь тысяч футов и проделали примерно половину пути. В Бостон прибудем немного раньше, чем намечено по расписанию.
Слышится шорох, звучный щелчок, и на экранах вновь появляется кино. Почти половина пассажиров бизнес-класса смотрят один и тот же фильм: Капитан Америка мечет свой щит, как летающую тарелку со стальными краями, и поражает им гротескных чудовищ, словно вышедших из детских кошмаров.
Напротив Холдера, через проход, сидит чернокожая девочка лет девяти или десяти. Она глядит на свою мать, а потом серьезно спрашивает:
– Где конкретно находится Гуам?
Холдера удивляет это «конкретно»: звучит как-то совсем не по-детски.
– Не знаю, милая, – отвечает мать. – Кажется, где-то недалеко от Гавайев.
Она не смотрит на дочь, вместо этого растерянно озирается, словно надеется прочесть с какого-нибудь экрана невидимую инструкцию: «Как разговаривать с ребенком о ядерной войне».
– Ближе к Тайваню, – говорит Холдер девочке, наклонившись к ней через проход.
– На юг от Кореи, – добавляет кинозвезда.
– Интересно, сколько людей там живет? – замечает Холдер.
Знаменитость поднимает изящную бровь.
– Вы имеете в виду, прямо сейчас? Судя по тому, что мы только что услышали, – очень, очень немного.
Арнольд Фидельман, второй класс
Совсем юная, хорошенькая и страшно расстроенная девушка с ним рядом, скорее всего, кореянка. Всякий раз, когда она снимает наушники, чтобы обратиться к стюардессе или, как сейчас, прослушать объявление, из них доносится что-то вроде кей-попа. Несколько лет назад скрипач Фидельман любил корейца. Возлюбленный был на десять лет его моложе, обожал комиксы, имел незаурядный талант, хоть и выступал неровно, а однажды убил себя, шагнув, словно балетный танцор, на рельсы перед мчащимся поездом. Звали его Со – как ударный слог в словах «соль» или «сокол». Дыхание у Со было сладкое, словно миндальное молоко, а в глазах всегда робость, как будто он стеснялся быть счастливым. Точнее, это Фидельман думал, что Со счастлив, – пока тот не встал на пути у пятидесятидвухтонной махины.
Фидельман хочет как-то успокоить девушку и в то же время боится проявить бестактность. Мысленно прикидывает, что тут можно сказать или сделать, и наконец легонько трогает ее за плечо. Когда она вынимает из ушей затычки, он говорит:
– Не хотите попить? У меня осталось полбанки кока-колы. Я пил из стакана, так что банка чистая.
Она улыбается в ответ жалкой, испуганной улыбкой.