Она улыбнулась и долго не отвечала. А потом сказала:
– Заткнись. – Хотя я ведь ничего и не говорила. – Я должна сейчас сделать кое-что, чего я никогда не делаю.
Я ждала, повернувшись к ней. Долго ждала.
– Прости меня, – сказала она.
– Что-о?
– Ну да. Только не говори никому.
– За что ты извиняешься? За то, что торчишь за окном моей спальни? За то, что каждый раз опаздываешь? Никогда ни за что не платишь, хотя у тебя всегда заначка в сумочке припрятана?
– Как же, стану я за это извиняться! – Она как будто даже обиделась. – Прости меня за то… за то, что случилось. Там, в Ред-Хуке.
Я дрыгнула ногой, кроссовка соскочила с пятки и повисла на носке, угрожая свалиться вниз.
– А именно?
– Я знала, что ты просто хочешь напугать его. Знала, что ты не собираешься его убивать.
Коктейль в желудке начинал превращаться в кислоту.
– Но я же и не убила. Ты меня остановила.
– А я думала, ты не помнишь.
– Так скажи наконец. Скажи, что так и было.
Она едва кивнула, и голос у нее был хриплым.
– Но я не хотела. Я хотела, чтобы ты его убила. Я ведь почти видела его. – Она смотрела на меня умоляюще. – Алиса, он был так близко, что я чувствовала его запах. Запах горячей красной пыли.
– Кого – его? Кто был близко?
– Смерть.
София всегда называла смерть «он».