Золотая цепь

22
18
20
22
24
26
28
30

– Что это такое?

Кристофер широко открыл свои лиловые глаза, стиснул запястье Джеймса и притянул друга к себе. Когда их лица разделяло всего несколько дюймов, он прошипел:

– Уходи отсюда – тебе надо уходить, немедленно. Надо уходить. Джеймс, ты не понимаешь. Все дело в тебе. С самого начала все дело было в тебе.

– Что это значит? – повторял Мэтью.

Голоса раненых сливались в зловещий хор: «Джеймс. Джеймс. Джеймс».

Мэтью вцепился в рукав Джеймса и оттащил его от Кристофера, который с большой неохотой отпустил руку друга. Корделия взялась за эфес Кортаны.

– Что происходит? – воскликнула она. – Кристофер?..

Один за другим больные садились на койках, но казалось, что они делают это не по собственной воле. Они выглядели как марионетки, которых дергает за веревочки невидимый кукловод; головы их безвольно свисали, руки болтались. Однако широко раскрытые глаза несчастных сверкали в полумраке. Корделия в ужасе заметила, что белки глаз тоже были испещрены черными сосудами.

– Джеймс Эрондейл. – Это говорила Ариадна Бриджсток. Она сидела на краю койки, наклонившись вперед, готовая упасть. Ее хриплый голос был лишен всяких эмоций. – Джеймс Эрондейл, тебя призвали.

– Кто? – заорал Мэтью. – Кто вызвал его?

– Принц, – отвечала Ариадна, – Повелитель Воров. Только он может положить конец убийствам. Только он может отозвать мандихора, отравителя. Теперь ты отмечен, Эрондейл. Твоя кровь откроет врата. – Она сделала глубокий судорожный вдох. – У тебя нет выбора.

Вырвавшись из рук Мэтью, Джеймс приблизился к ней.

– Какие врата? Ариадна…

Корделия преградила ему дорогу.

– Это не Ариадна.

«Что здесь происходит?»

Все обернулись. Раздался шелест бурых монашеских одежд, в комнату вошел Джем с дубовым посохом в руке. Несмотря на то, что лицо его было совершенно бесстрастным, Корделия почувствовала, что он сильно разгневан. Это было ясно из слов, которые словно взорвались у нее в мозгу: «Что вы трое делаете здесь?»

– Я получил твое письмо, – объяснил Джеймс. – Ты велел мне прийти.

«Я не посылал никаких писем», – сказал Джем.

– Нет, посылали, – в негодовании воскликнула Корделия. – Мы все его видели.