сдобренная сценами любви и ревности
Недостоверными россказнями про Талу Вадим никого угощать не стал, тем более Макара, отправлявшегося в дальний поход через тундру. Предостерег лишь, что, по словам лопарей, северные леса небезопасны, легко нарваться на голодного хищника.
Матрос с «Необузданного», как и ожидалось, отнесся к предупреждению с ухарским легкомыслием:
– Что мне хищник! Я ему живо салазки выверну и иллюминаторы на корму переставлю!
Бедовый был парень Макар Чубатюк. Шваркнув Вадима по ключице рукой-корягой, он проверил, заряжены ли оба «нагана», рассованные по карманам бушлата, встал на лыжи и во главе своей маленькой партии ушел на восток, к станции.
– Послезавтра будут там, – прикидывал Барченко, сигналя им вослед дымком из трубки. – День-два обождут ответа из Мурманска. Еще двое суток на обратный путь. Итого что-то около седмицы.
Чем будут заниматься всю эту седмицу оставшиеся в лагере, шеф не уточнил. Ответственное занятие нашлось разве что у Адели. Тем утром один из солдат, отряженный на дровозаготовку, по дурости отрубил себе топором большой палец. И пока Вадим нежился в гнездовье, где ночью предавался любовным утехам, Адель была занята делом: останавливала кровь, дезинфицировала рану, бинтовала, а параллельно еще и осушала слезы у сердяги-инвалида, приговаривая, что палец – не самая незаменимая из имеющихся в человеческом организме принадлежностей.
Вадим оказался предоставленным самому себе и решил прогуляться вокруг села, посмотреть, откуда и куда ведут медвежьи следы. Напрягал слух, надеясь разобрать звериное сопенье, но стоявший в лагере гам производил досадную помеху.
Проминая в сугробах стежку и не выпуская револьвера, он отошел от Ловозера и вышел на берег Сейда. Следы топтыгина спускались со взгорка и терялись на озерном льду. Здесь было потише, Вадим встал на увале и услышал дыхание. Но дышал не зверь, и уж тем паче не медведь-переросток, а кто-то маленький и сам робеющий от любого чоха. Вадим безошибочно определил направление, сошел с бугра, завернул к стоящим купно сосенкам и среди них увидел продрогшую Аннеке. Если бы вместо нее перед ним вырос Тала, Вадим не был бы так поражен.
– Ты что здесь делаешь?
При его появлении хорошенькая лопарочка зарозовела, подбежала, зачастила, сбиваясь:
– Слава Великому Аййку, тебя не убить! Я искать, искать, тебя нет. И Аскольда нет. Никто не знать, где вы… Я ждать, потом идти сюда. Ты говорить, ваши люди в Луяввре, я думать, ты здесь…
Сообразительная! Но как не побоялась пойти одна в чужой стан, да еще мимо территорий, оккупированных Черным Человеком?
– Тебе так важно было, где я и что со мной? – задал провокационный вопрос. – Или ты больше за Аскольда тревожилась?
– Аскольд мне родич, но я больше волноваться за тебя.
После этого она совсем зарделась, точно созналась в чем-то непотребном. Вадим не стал ее мучить дальнейшим допросом, рассказал, как ходил с Аскольдом к обиталищу Черного Человека, как они попали под обстрел и чем все закончилось. Весть о гибели Аскольда ввергла Аннеке в минорное настроение, но слезами она не залилась, лишь пару раз по-детски шмыгнула носом. Очевидно, радость от спасения Вадима пересилила траур по усопшему сродственнику.
– Ты хотеть видеть Черного Человека? Ты ничего и никого не бояться?
– Бояться. Не такой уж я Дуглас Фэрбенкс.
– Фэр… бенкс? – вымолвила она почти по буквам.
ebooksa