– Тебе нужно рассказать что-нибудь еще?
Кто же откажется от лакомства, которого не было много лет?
– А что будет, если мои истории окажутся выдуманными? – спросил Сеня, поглаживая ладонью шершавый ствол. – Можно тебе рассказать что-нибудь из моих приключенческих книг, например?
Он получил ответ довольно быстро. Нечто, сидящее в дереве, знаете ли, не любило лжи и выдумок. Ложь его раздражала. Делала безумным, что ли? Так что не надо лгать, воздержитесь.
Птица цвиркнула еще раз и вспорхнула, оставив раскачивающуюся ветку.
Сеня вдруг понял, что хочет рассказать обо всем, что случилось с ним в этом году. О школе, друзьях, недругах, о прочитанных книгах и о летних каникулах. О папе и его друге, полковнике, который отлично играет на гитаре. Все-все рассказать.
Он сел, прислонившись спиной к дереву, и говорил несколько часов. Чувствовал, как древнее нечто касается сквозь кору его загорелой кожи, пробирается в мысли, приятно будоражит чувства.
Сеня назвал его Лешим. Просто потому, что это имя больше всего подходило.
Леший, который сидит в дереве.
Ложьложьложьложь
Сеня закрыл глаза и представил, что в голове у него – в правом виске у глаза – сидит крохотная черная птичка. Она вцепилась коготками в висок и бьет, отчаянно лупит клювом по черепу.
Ложьложьложьложь
– Это все? Допрос окончен? – спросила Аленка, недовольно хмуря нос. – Я-то думала, сюрприз какой-нибудь. А ты снова за старое. Сколько можно ревновать?
Внутри дерева, под теплой и шершавой броней, ворочался разозленный Леший.
Сеня открыл глаза. Облегчение не пришло, а, даже наоборот – стало вдруг до боли тоскливо, будто залили прямо в душу едкого и зловонного яда.
Он просто хотел быть счастливым. А тут…
– Ты мне не веришь? – хмыкнула Аленка и посмотрела зачем-то в телефон. – Что мне сделать, чтобы ты перестал постоянно меня в чем-то подозревать? Я устала оправдываться.
Сеня чувствовал дрожь дерева. Будто крохотные разряды поднимались от корней к небу. Один за другим. Неприятные ощущения. Не такие, как обычно.
Он взял Аленку за руку, чтобы на контрасте почувствовать тепло ее души. Птичка внутри черепа пробила какую-то болезненную дырку и угодила клювом в место, где жила любовь.
Десять лет коту под хвост.