– Держитесь рядом, – велел Арент.
Как она могла быть настолько глупа? Она не знала этого человека. Не знала его душу. По одному происшествию в порту сделала вывод, что он добр. И подвергла себя опасности.
Сара стиснула зубы и, рассердившись на себя, постаралась поставить таким мыслям железный заслон.
Это не ее страх, она заразилась им от Зандера Керша.
Она знала Арента. И его душу. Он бросился на помощь умирающему, когда все вокруг стояли разинув рты. Он с удовольствием играл на виоле. Он дал ей кинжал, когда вновь объявился прокаженный. Он верно служил Пипсу, а когда говорил с ней, в его глазах пылал огонь. А теперь он неутомимо занимался поисками ответов. Если Арент Хейс – демон, тогда он настолько вжился в роль хорошего человека, что неожиданно для себя стал таким.
– Арент, у вас есть шрам с меткой Старого Тома?
Он вздрогнул, будто его ударили. Рука с фонарем дрогнула.
– Да. – Арент повернулся к ней. – Он появился после исчезновения моего отца, но как, я не могу объяснить. Потому что сам не знаю.
– Вы как-то связаны с нашим врагом, – укоризненно сказала она. – Почему вы скрыли от меня этот факт?
– Не знал, как вам признаться. – Арент поглядел на запястье. – Еще в детстве мой дед велел мне хранить эту тайну, и я послушался. Мне нелегко об этом говорить, даже с вами.
По трюму вновь прокатилось глухое рычание. Арент и Сара замерли.
– Боже, хотела бы я быть такой же большой, как вы, – сказала Сара, у которой в ушах гулко стучала кровь.
– Я почти всегда становлюсь мишенью. – Арент возобновил шаг навстречу опасности, фонарь в его руке покачивался. – Поверьте, нет ничего хорошего в том, чтобы выделяться на поле боя. Все вражеские лучники метят в тебя.
– Скучаете?
– По тому, чтобы быть мишенью?
– По войне.
Арент покачал головой, внимательно вглядываясь в темноту:
– Никто не скучает по войне, Сара. Это все равно что скучать по побоям.
– Но как же слава, доблесть? Ваш подвиг во время осады Бреды…
– По большей части ложь, – почти рассерженно проговорил Арент. – Войну славят только поэты, чтобы власть имущие не чувствовали себя виноватыми в резне, устроенной на их деньги. А простому солдату суждено погибнуть на чужбине за короля, который не дал бы ему и крошки со своего стола.