– Ну любят они вашу дочь, – пожал плечами вызванный нами Патрик после того, как отловил бородавчатую негодницу за лапу. – Но эти жабы не заразные, так что нечего их бояться. Да и к зиме они в спячку впадут и не будут вам больше докучать!
– До зимы я не доживу! – воскликнула Илейн, заламывая руки. – Я их терпеть не могу! Боюсь до ужаса, до дрожи!.. За что мне такое наказание?!
Я снова промолчала, хотя вспомнила тетушкино гадание и прозвучавшее предсказание. Тут Илейн в слезах бросилась вон из столовой, тетя Азалия отправилась ее успокаивать, так что ужинали мы уже втроем – Кейт, Лиззи и я.
Дядя к этому времени выполнил свою «норму» и преспокойно спал.
Мы тоже хранили молчание, но при этом я не спускала глаз с Кейт Истром. Думала о том, что если тетушкины предсказания сбываются с такой скоростью, как в случае с Лоуренсом и Илейн, то очень скоро должно проявиться и предсказанное Кейт.
Но обещанные ей позор и тюрьма не спешили наступать, и я понятия не имела, когда это произойдет. Быть может, тетя Прим все-таки ошиблась насчет нее?
На следующее утро предсказание тоже не сбылось, поэтому мы стали собираться к Тейтерам. Илейн с Кейт долго выбирали подарок Нэнси, не став меня слушать. Вместо того, чтобы привезти ей книгу из библиотеки «Поющей Ивы» – я даже знала, какая может понравиться моей подруге, – они решили, что случайно затесавшаяся в гардероб Илейн соломенная шляпка вполне сойдет.
Этот фасон вышел из моды еще в начале прошлого сезона, но для деревни самое то.
– Но Нэнси не носит шляпок, они ей не нравятся, – покачала я головой. – Да, мы живем в деревне и из-за этого можем себе позволить некоторые вольности.
– Мы убедим ее в том, что это последняя столичная мода, – заявила Кейт. – Или же ты думаешь, – повернулась она к растерявшейся кузине, – что нам нужно дарить настоящий подарок какой-то провинциалке?
Судя по всему, Кейт посчитала Нэнси не дотягивающей до своего уровня, хотя лорд Тейтер был ведущим ученым Элайра, мать сопровождала его во всех экспедициях, написав несколько книг, а Нэнси унаследовала от бабушки сильнейший магический дар и собиралась поступать в Академию Триерса.
Или же они решили, что я не расскажу подруге о разговоре в «Поющей Иве»?
Если так, то они были правы – рассказывать я не собиралась. По крайней мере, решила не портить Нэнси настроение в день рождения.
Вместо этого, стоило нам выйти из повозки – мне с Лиззи не нашлось места в карете Уилсонов, – как я обняла верную Нэнс, раскрасневшуюся, в белоснежном платье, наверное, давно уже вышедшем из столичной моды, но великолепно подходившем к ее смуглому подвижному лицу и ярким зеленым глазам.
Подарила той заранее купленное перо производства писчей фабрики самого Альберта Гунерсона.
Подарок я приобрела на деньги, выигранные на скачках в Триерсе, а открытку нарисовала Лиззи – мы с сестрой желали, чтобы именно этим пером Нэнси записывала ответы на вступительных экзаменах, после чего получила повышенную стипендию.
– Стипендию я получу вместе с тобой, – подмигнула мне подруга. – Мы обязательно поедем и поступим вместе.
На этот раз я не стала отнекиваться, потому что после заключения договора с тетей у меня появилась надежда.
Затем прибыли Миллеры, Нэнси убежала к другим гостям, а мы с Марион расположились под деревом, и я долго слушала рассказ о последнем письме от ее Брая. Оно пришло этим утром, и в нем жених Марион сообщал, что прибудет совсем скоро, буквально через несколько дней.
– Я так соскучилась, что уже жду не дождусь! – с воодушевлением произнесла Марион. Но затем сникла: – Правда, Брай в этом письме показался мне каким-то странным. Словно писал не он – оно было какое-то сухое и безличное. Знаешь, Мира, это совсем не похоже на остальные его послания. А что, если он больше меня не любит?! Вдруг он встретил в госпитале другую?!