Но герцог был к ней столь же холоден и равнодушен, сколь приветлив и внимателен со мной. Мы не только открыли бал, но и танцевали так долго, — оказалось, я вполне знакома с этой наукой, — пока я запросила у него пощады.
Он приносил мне напитки и даже заставил что-то съесть, после чего развлекал негромкими рассказами о гостях, отчего я время от времени не могла удержаться от смеха. А еще держал меня за руку и иногда смотрел на меня так, что у меня начинала кружиться голова.
И я спрашивала себя — неужели на этом балу мне попалось двое гениальных актеров?! Один — барон Хойер — ведет себя так, словно никогда меня не знал. А второй — так, словно он в меня влюблен.
Наконец, окончательно сломав себе голову, взмолилась о пощаде. Вернее, попросила меня отпустить. К тому же, его дед тоже ушел, вот и я…
Можно я тоже пойду?
Нортон сжалился, заявив, что он придет навестить меня чуть позже. Потому что тетушка Констанция не была помехой для нашей встречи — к этому времени, уверена, она давно уже спала без задних ног в смежной комнате.
Кивнув на его слова, я кинула быстрый взгляд на барона Хойера, который весь вечер вполне успешно покорял сердца молоденьких красоток. Затем отыскала Максин, не спускавшую с Нортона ревнивого взгляда, после чего отправилась восвояси с чувством выполненного долга.
Вернувшись в комнату, принялась стягивать чужие драгоценности. Но обручальный браслет все же оставила, немного полюбовавшись на мерцающие переливы драгоценных камней. Лиза расшнуровала тугой лиф моего платья и помогла мне облачиться в домашний халат. Затем я отпустила и ее, после чего заглянула к тетушке Констанции — так и думала, спит себе спокойно!
Наконец, опустилась в кресло возле туалетного столика и уставилась в темное окно. Мне было, о чем подумать.
Вестегард давно уже укутала ночь. Звезды на безоблачном небе сияли так ярко, словно смотрели на меня десятками тысяч глаз. Выжидали — что я буду делать, если вопросов становилось все больше и больше, а ответов, как бы сильно я не старалась их отыскать, так и ни прибавлялось.
Вздохнув, перевела взгляд на пустую клетку моего ворона. Раден не прилетел этим вечером — похоже, у него нашлись куда более важные дела, чем тосковать в одиночестве в моей комнате. Да и я закрутилась так сильно, что не обратила на его отсутствие внимания.
Вот и сейчас думала о том, что происходит в мое отсутствие в Бальном Зале. Пошла ли Максин в новую атаку на герцога Аранского, раз я по собственному желанию убралась с «поля боя»?.. И пал ли кто-нибудь жертвой фальшивого обаяния барона Хойера, потому что — я знала, — это был страшный, безжалостный человек.
А еще думала о том, что Агнесс до этого времени ни разу не ошибалась. Но когда я уходила с приема, с платьем Максин все было в полном порядке, а кроме меня врагов у нее, подозреваю, не водилось. Наоборот, только сочувствующие, по углам шушукавшиеся о том, что герцог Аранский собирается жениться на никому неизвестной Рисаль Берталан, а вовсе не на прекрасной дочери маркиза Леклера.
Интересно, могла ли Максин самовоспламениться он разъедавшей ее ненависти? Возможно ли такое?!
Всесторонне обдумав этот вопрос, решила, что вряд ли, но я бы с интересом на это посмотрела. Затем перевела взгляд на большие часы в углу комнаты.
До полуночи оставалось всего лишь несколько минут…
Зевнув, принялась размышлять, серьезно ли Нортон собирался заглянуть ко мне перед сном. Да и мне, наверное, стоит навестить Агнесс и проверить, все ли с ней в порядке. С другой стороны, с чего бы мне за нее бояться? С ней Матильда, ее комната закрыта на засов изнутри, и я видела стражу в коридоре неподалеку.
Но тут вздрогнула, потому что на подоконнике кто-то завозился. Затем услышала шум крыльев, бьющихся об стекло.
— И где же ты был?! — спросила я у Радена, распахивая ворону окно.
— И где он был? — раздался голос Нортона, явившегося в мою комнату без стука.