— А кто не болеет? Болела, сердечная, а нынче на облачке с Христом…
Олег не заметил, как тётю Оксану сменил Коля. Он всё подливал сестре коньяк и шептал на ухо, а она мрачно слушала и кивала…
В пять Варя удалилась в дом. Через десять минут Олег забеспокоился, извинился и пошёл следом. Тенистые коридоры. Веющие сквозняком закоулки. И Варя спит в кровати своей тётушки.
— Притомилась с дороги? — Коля подкрался беззвучно, и Олег едва не ойкнул. В голосе Вариного брата ему мерещится сарказм. Словно он был единственный в Рябиновке, кто не понимал смысла очень смешной шутки.
— С коньяком перебрала, — Олег старался придать голосу обвинительные интонации. Он видел, как активно Коля потчевал сестру коричневым пойлом.
Обычно на вечеринках Варя ограничивалась парой коктейлей. А выпив больше нормы, что бывало всего дважды за год отношений, не засыпала, а бежала к унитазу.
Мысль о снотворном придёт позже.
— Пусть отдыхает. — Коля поманил на улицу.
Внимание Олега привлек утыканный свечами подоконник.
— Это не спасёт, — тихо промолвил Варин брат.
От ударов грома вибрировал настил.
— Ты бросила меня с этой… — «с этой деревенщиной», едва не сказал он. — С этими людьми.
— Не понимаю, что случилось, — потупилась Варя.
— Ладно, — он замер на пороге горницы, прислушался.
— Что было потом?
— Мы ели. Все начали расходиться в шесть. И я хотел разбудить тебя и слинять.
— Почему не разбудил?
— Разбудил. Почти. Ты сказала, что готова уезжать. Помнишь?
Варя помотала головой. Из-за освещения её лицо было жёлтым, как у лежащей в гробу Маланьи.
— Я собирался подогнать автомобиль. Но там был твой брат…