Во мне снова проснулось недоверие к этой колонне. Она сожрала Би и задержала нас. Не стоит просить Неттл рисковать одним из ее людей и пытаться провести обратно Ланта и Пера. Музыка Олуха зазвучала громче и стихла. Я потянулся к нему, но он ускользнул. Я кинул им сообщение.
Ничего. Нет ответа. Затихла даже эта далекая мелодия. Я вернулся в палатку, к угрюмо молчащему Ланту. Хотя нет. Это было глубокое сонное дыхание. Сегодня мне не придется отвечать на его вопрос. Меня же занимали совершенно другие. Что случилось с моим Скиллом? Как я мог не понять, сколько времени мы провели в колонне? Почему было так трудно добраться до Неттл и Дьютифула? Это должно было беспокоить меня, но почему-то я не волновался. Я понял это, когда Лант потряс меня за плечо.
— Ваше время, — хрипло сказал он.
Я сел в темноте, и рядом со мной сонно забормотал Персеверанс, когда холодный воздух скользнул под одеяла. Меня даже не разбудила их пересменка. Плохо. На мне дурно отразился этот внезапный провал через портал, как я понимал. Я вылез из палатки, чувствуя, как ноет каждая мышца и уже хотел вернуться обратно за плащом, которым мы укрывались, но Лант протянул мне небольшой сверток.
— Вот, мальчик позволил мне взять его. Этого мне хватило.
— Спасибо, — сказал я, но Лант уже заполз в палатку.
Плащ Элдерлингов был легче шелка. Я встряхнул его, закутался и накинул капюшон. Какое-то время я дрожал от холода, потом мое собственное тепло согрело меня. Я подошел к огню и сел на бревно. Низкое и неудобное, но все лучше, чем сидеть на снегу. Когда я устал, то встал и медленно обошел рыночный круг. Вернулся к огню, подкинул дров, набил котелок снегом, вскипятил его вместе с несколькими еловыми веточками и выпил этот настой. Дважды я пробовал дотянуться Скиллом до Неттл — безуспешно. Я чувствовал сильное течение магии и бормотание дороги, пропитанной тысячами воспоминаний об Элдерлингах, прошедших по ней. Если Неттл и услышала бы меня, я не смог бы выделить ее голоса из этого шума.
Мои мысли терзали прошедшие годы, и мне хватило времени подумать обо всех глупых решениях, которые я принимал. В темноте я оплакивал потерю Молли и потраченную впустую маленькую жизнь Би. Я кормил ненависть к Двалии и ее последователям, и бесился, что не могу добраться до них. Еще раз обдумал свой поход. Если я доберусь до Клерреса, что смогу сделать один против этого злобного гнезда жестокости? Глупо даже пытаться, но это будет последнее, что я сделаю в своей жизни.
А может я из трусости не рискнул своими зрением, чтобы вернуть зрение Шуту? Нет. Я лучше подхожу для этой работы, чем он. Мне было жаль покидать его, но грела мысль, что он в тепле и безопасности. Если у меня все получится и я смогу вернуться, он простит меня. Может быть. И, возможно, к тому времени кровь дракона вернет ему зрение. Я очень на это надеялся. Я надеялся на долгую хорошую жизнь для него. Для меня же единственная надежда была в том, чтобы убить раньше, чем убьют меня.
Крутые изгибы горных вершин, окружающих нас, обнял рассвет. Когда стало достаточно светло, я увеличил огонь, набил оба котелка снегом, вскипятил их и крикнул парням, что пора вставать. Пер выполз первым, и мое нежелание расставаться с плащом пристыдило меня. Холод обхватил тело жадными пальцами. Но моя дочь предпочла защитить его этим плащом, и то, что дала она, я бы не забрал. Лант вставал дольше, и я ускорил его, стащив оба плаща с одеял, в которые он укутался.
— Я иду на охоту, — сказал я им. — Вы двое должны оставаться в лагере. Соберите побольше дров и следите за огнем. Возможно, я не вернусь до ночи. Или даже до завтрашнего утра.
Как далеко я уйду? Один, без спутников и груза, я могу идти достаточно быстро. Я смогу.
— Куда вы идете? — подозрительно спросил Пер.
— Я уже сказал. Охотиться. Надеюсь, вернусь с мясом. Нам пригодится хорошая еда.
— У вас нет лука. Как вы будете охотиться?
Меня утомила эта болтовня.
— Как привык. По-волчьи.
Я повернулся и пошел прочь. На краю поляны я остановился.