— Здесь мало что изменилось за эти годы, — я перешел к нему за спину и осмотрел рубашку. — Раны сочатся. Я наложил ткань на них, и она промокла. Это хорошо. Твоя ночная рубашка прилипла к спине. Я принесу теплую воду, смочу ее и снова очищу гнойники. А сейчас я найду тебе чистую рубашку и поставлю воду греться.
К тому времени как я вернулся с тазом воды и свежей рубашкой, Шут расставил мази.
— Масло лаванды, запах похож, — сказал он, касаясь первого горшочка. — А здесь медвежий жир с чесноком.
— Хороший выбор, — ответил я. — Сейчас будет вода.
Он зашипел, когда я коснулся губкой его спины. Я дал тонким струпьям время размокнуть, а потом предложил Шуту выбор.
— Быстро или медленно?
— Медленно, — ответил он, и я начал снизу вверх освобождать его спину от прилипшей ткани. Пока я аккуратно снимал ткань, рана открылась, а волосы Шута взмокли от пота.
— Фи-итц, — простонал он сквозь зубы, — просто сделай это.
Его узловатые руки нашли край стола и вцепились в него. Я же не стал срывать рубашку, а осторожно снял ее, не обращая внимания на его стоны. В какой-то момент он начал стучать по столу кулаком, затем взвыл от боли, уронив руки на колени, а головой упершись в столешницу.
— Ну вот и все, — сказал я, подворачивая рубашку на его плечи.
— Там очень плохо?
Я поднес свечу ближе и рассмотрел его спину. Какой он худой. Кости позвоночника шли кривой строчкой. Раны бескровно таращились на меня.
— Они чисты, но открыты. Нам и стоит держать их открытыми, чтобы они заживали изнутри. Приготовься.
Я протер каждую рану маслом лаванды. Он молчал. Когда я добавил медвежий жир с чесноком, запахи смешались. Я старался не дышать. Когда каждая рана была обработана, я наложил на его спину новую ткань, и жир прилепил ее к телу.
— Вот чистая рубашка, — сказал я. — Постарайся не сбить повязку.
Я отошел к другому концу комнаты. Постель его была грязна от крови и выделений из ран. Я решил оставить записку для Эша с просьбой заменить постельное белье. Но умеет ли он читать? Наверное, умеет. Даже если ему не нужно было это, пока он жил с матерью, Чейд бы немедленно его обучил. Пока же я перевернул подушки и расправил простыню.
— Фитц? — позвал меня Шут.
— Я здесь. Просто поправляю кровать.
— Из тебя вышел бы прекрасный камердинер.
Я промолчал, подумав, что он меня дразнит.