Кучер гикнул, и кони взяли резко с места.
— Прощай, Олег! Лёгкой дороги! — неслось вслед.
Глава 6. Виктория!
— Через час подъедут, у озера они уже! — прокричал драгунский унтер, настёгивая лошадь.
Разъезд кавалеристов поскакал дальше, а из обложенной ветвями и корой деревьев солдатской палатки высыпали егеря.
— Южак, ты со своими вправо, Рябой с Кузькой и Наумом влево ступайте, остальные все тут, в самом центре, через сто шагов кажный встают! — скомандовал Горшков. — Глядим в оба глаза, братцы! Сами знаете, какие важные птицы едут!
— Калюкин, Елисей, да хватит тебе в мешке шарить, пошли, давай! — крикнул Южаков копошащемуся у палатки егерю. — Не слыхал — капрал команду дал? Нам ещё версту до своего поворота топать!
— Слыхал, слыхал, — проворчал Елизар. — Калюкин, Калюкин! Всё им Калюкин! А я, может, опосля ночной смены не выспался и поесть толком не успел. Задрог в этом карауле как Барбос бездомный!
Он высыпал несколько сухарей себе в гренадную сумку, а один поменьше засунул за щёку и, поскальзываясь на ледяной корке тракта, рванул следом за товарищами.
— Ну куды вы так спешите-то, ироды?! Цельный час ведь ещё конвоя нам ждать! — замычал он с набитым ртом.
Снежинки, падая с неба, оседали на шинелях егерей. Декабрь был сырым и ветреным. Уже несколько раз выпавший снег стаивал, и снова открывалась внизу чёрная, непролазная грязь. Двадцатого числа наконец серьёзно подморозило, и старинная разбитая дорога сразу затвердела. Со стороны переправы у Галаца ждали отъезжавшего за указаниями к султану визиря. С ним же должны были прибыть и ещё какие-то важные люди Блистательной Порты. Высокое русское начальство нервничало и бодрило подчинённых. Посты вдоль почтового тракта были усилены, и теперь на каждые три версты вставало своё отдельное егерское капральство, а дорога постоянно объезжалась драгунами.
— Ох, мороз, мороз, не щипай мой нос! — бубнил Южаков, притопывая ногами. — Елисейка! — крикнул он переминающемуся в ста шагах товарищу. — У тебя там повыше маненько, как увидишь поезд, так сразу кричи громче!
— Ла-адно! — донеслось от того еле понятное мычание.
— Ну вот что за человек, всё время чего-нибудь да лопает, — покачал головой Южаков, и перехватив поудобнее фузею, опять затопал ногами. — Ох, мороз, мороз, не щипай мой нос! А иди к той ёлке, где растут иголки…
— Эге-ей! Ванька! — донёсся до него крик соседа. — Показался он! Едет! Едет поезд!
— Ох ты ж …бушки-воробушки! — выругался Южаков и подпрыгнул повыше, пытаясь рассмотреть дорогу. — Гляди-ка, ну точно ведь едут!
Отщёлкнув курок фузеи, он развернулся спиной к тракту и взял на прицел покрытую лесом восточную сторону.
Всё было тихо. Деревья и кусты стояли облепленные снеговыми шапками. Только недавно тут пробежал дозорный десяток, оглядывая землю, и никаких следов не нашёл, но Ваня уже был опытным егерем и не доверял этой тишине.
— Во-она как в августе с теми иноземцами было, — прошептал он, скользя цепким взглядом по лесу, — тоже ведь до поры до времени тихо лежали злыдни!
С южной стороны послышался топот множества копыт. Повернув голову вбок, Ваня увидел следующую в голове колонны конвойную сотню турецких сипахов и наших драгун. Вслед за ними одна за другой катили с десяток закрытых карет. Колесо одной наехало на рытвину, и прямо на шинель егерю из-подо льда плеснуло густой, жирной грязюкой.