— Так спокойно же сейчас на Буге, Генрих Фридрихович?! — воскликнул Алексей. — Я понимаю, раньше мы турок там стерегли и на их Очаков османский глядели, а сейчас-то для чего же туда?
— Помнится, у тебя там семья, господин полковник, и у прочих офицеров, — покачал головой барон. — Другой бы радовался, благодарил, что на родное место его возвращают. А ты всё ерепенишься. Еле-еле для вас я до весны его выбил. Так бы и торчали тут всю зиму в палатках.
— Да я-то радуюсь, ваше превосходительство, — покраснел Лёшка. — Я про саму целесообразность такого вот размещения. Спасибо вам, Генрих Фридрихович. Само собой, Николаев в сто раз лучше Галаца или того же Измаила. Только как же это понимать — «до весны»? А потом опять нам куда-то уходить? Кавказ? Польша?
— А вот об этом ты ближе к тому времени, как дороги просохнут, и узнаешь, — ответил генерал. — Пока же вот тебе предписание из армейской экспедиции военной коллегии, — и протянул лист гербовой бумаги. — Вот тут прочитай:
«
— Так что у тебя десять дней на сборы, Егоров. Готовь свой полк к переходу. Да, и ещё в казначейство не забудь заглянуть, пока Илья Семёнович в Санкт-Петербург не отбыл. Там вам причитается кое-что, за захваченную весной у турок крепостную казну. Как деньгами распоряжаться, сам думай, небось, в дорогу самое то будет такие деньги получить. Ну и, как говорится, чтобы дорожка гладкая была? Так? Я ведь и сам завтра поутру в дальний путь отправляюсь. Са-ашка! — крикнул он, и в дверь влетел адъютант. — Скажи там, чтобы к столу на две персоны подавали. И у тебя там, как я знаю, бутылочка зелёного бенедиктинского шартреза была припрятана? Ну, вот и тащи её сюда! Изумительная вещь, кстати, Алексей, — покачал головой барон. — Не зря монахи-картезианцы сей ликёр эликсиром здоровья и жизни нарекли. В связи с этой чехардой во Франции такого уже более не найти. Старые запасы, — и он озорно подмигнул Лёшке.
Глава 7. Зимний марш
— Нет, Саввушка, накатом не дойдут они у нас до Буга, — покачал головой Уфимцев. — Рытвины и ухабы это одно, а тут ведь самая дурная часть зимы скоро начнётся. То оттепель, то мороз ударит, вспомни сам эту Приднестровскую дорогу. Смазывай не смазывай, а всё одно — на осях там жижа комом намёрзнет и потом что железо, что дерево лопину дадут.
— А что же делать-то, Мишань? — почесав голову и глядя на стоящие в ряд фальконеты, пробасил сержант. — Не бросать же их тут, удобные ведь эти пушечки, сгодились бы нам ещё.
— Не-ет, бросать их точно нельзя, — согласился с главным пионером полка Уфимцев. — Трофеем они были взяты, а за какие и большой кровью егерями уплачено. Надо их отсель вывозить. Есть тут одна мысля. Никифор с Авдеем Меликовым намедни за ними большой уход учинили и тоже вот, как мы с тобой, голову ломали, как бы их к Бугу доставить. Так вот, у Меликова хорошая мысля вдруг проскочила — а не соорудить ли для наших фальконетов санки.
— Как это санки? — непонимающе протянул Ильин. — А как же лошади такой фальконет потянут? Тут ведь одни лишь колёса, ни оглоблей, ни полозьев, как у саней, никаких нет. Один лишь лафет на них с тяжеленным стволом.
— Да это-то понятно, что так вот, как сейчас, никак их везти не получится, — кивнул Уфимцев. — А ежели их нам самим в эдакие особенные сани превратить? Ну, колёса, скажем, на время снять и на самодельные полозья саму станину поставить? Оглобли опять же спереди и ременную сбрую, как в зимних повозках, приладить. Потом-то и лошадьми их можно будет тащить. Вес-то тут вполне себе сносный. Ну чего там каких-то полтора десятка пудов у фальконета? Такой и одна лошадка вполне себе даже потянет. А нам их две дюжины Рогозин Александр Павлович выделяет. Можем и сменных даже оставить и пяток Афанасьеву Василию в помощь отдать. Он вон темнее тучи ходит, добро Куртовское никак не хочет оставлять, а лошадей выделили мало.
— А управитесь за семь дней, Мишань? — спросил друга Савва. — Всё-таки восемь фальконетов под санный ход переделывать и ещё два побольше орудия?
— А чё нет-то? — усмехнулся Уфимцев. — Ребятки с мальцов за топоры в своих деревнях держались, руки, чай, у всех на месте, а в солдатчине уменья только прибавилось. Упра-авимся с божьей-то помощью!
— Ну, давайте, — кивнул, соглашаясь, сержант. — Деньжата будут нужны на хорошее дерево, так я к Афанасьеву, значит, подойду, в общей оружейной казне там немного серебра ещё было. А Вася услышит, чего вы задумали, и обязательно рубликов подкинет.
Полк усиленно готовился к зимнему переходу. Интенданты запасались провиантом для долгого перехода и конским фуражом. В местах длительной стоянки армии дело это было непростое, и партии фуражиров разъезжались за сто вёрст от Ясс, скупая у крестьян необходимое.
— Есть два маршрута движения на Николаев, — Егоров повернулся к закреплённой на деревянном планшете большой карте. — Оба они идут от Ясс к Бендерам через Кишинёв, и тут на переправе через Днестр расходятся, — ткнул он на жирно обведённую точку. — Южный идёт к расположенной в морском заливе разрушенной крепости Хаджибей и потом тянется вдоль моря до Очакова, а уже потом поворачивает на север к Николаеву. Имеется и северный путь. Он идёт от Бендер к Новоалександровке, а потом до Фёдоровки, где и будет переправа через Буг. После Фёдоровки двухдневный переход на юг вдоль реки — и мы на месте. Разница в длине двух маршрутов составляет где-то около пятидесяти вёрст. Северный — примерно четыреста, ну а южный, соответственно, триста пятьдесят. У кого какие мысли, как нам лучше двигаться? — Полковник обвёл взглядом собранных в большой штабной палатке командиров.
— Пятьдесят вёрст — крюк, конечно, приличный, — проговорил Гусев. — Для нас это два дня пути. И у моря для флотилии склады имеются, де Рибас на случай прибрежных военных действий их там загодя поставил, а самый большой как раз в Хаджибее находится. Можно было бы договориться с флотскими и пополнить там убыль в провианте.
— Ага-а, конечно, пополнишь! — хмыкнул старший Милорадович. — А то ты, Сергей Владимирович, этого испанца не знаешь! У него снега зимой не выпросить! Строптивый же и занозистый. В Хаджибее, говорят, новый город начинает закладывать и уже объявил название его, что-то такое на эллинский манер — Одесса, по-моему. И что-то мне подсказывает, что склады с провиантом для чужого полка он точно не откроет.
— Да тут другое, — перебил Живана Рогозин. — Сами подумайте, южный путь — это путь вдоль берега моря. А это значит что? — и старший интендант оглядел сидящих на скамьях офицеров. — А это значит, господа, что ни о каком санном пути тут и думать даже не стоит! Это значит, будет вечная сырость и слякоть. Зима-то нынче не в пример прошлым — мягкая. На себе ведь придётся нашим стрелковым ротам повозки выносить, лошадки-то они враз по бездорожью обессилят.