«Что еще мне надо? — спросил он себя и сам же себе ответил: — Ничего! У меня есть любимая жена Татьяна. Мы понимаем друг друга. Нам хорошо вместе».
Карета остановилась возле Зимнего дворца. Елизавета, едва сдерживая себя от волнения, прошла к знакомой двери и, отсчитав привычные восемьдесят ступеней, вбежала в свою комнату, обращенную окном на Александровскую площадь. У нее оставалось в запасе время справиться с волнением, привести в порядок сбившуюся прическу, чтобы потом с безукоризненным видом предстать перед великой княгиней Еленой Павловной и доложить об исполнении поручения.
За окном начинал накрапывать дождь. Елизавета не любила дождливые дни. Они напоминали о пожаре, лишившем ее сразу троих любимый людей: отца, мамы и воспитательницы в сентябре 1818 года.
Лиза не помнит, как оказалась на улице в легком платье. Ночью она вдруг почувствовала, что задыхается, потом увидела пламя, выбивающееся из-под двери. Оказавшись на улице, Елизавета плакала, с надеждой глядя на дом, где скрылись пожарные. Девушка ждала, вот-вот в дверях вместе с сильными и смелыми мужчинами, быстро справившимися с огнем, появятся родные ей люди. Пожарные выходили, а папы, мамы и воспитательницы все не было.
Чьи-то сильные руки подхватили ее в тот момент, когда в створе обгоревших дверей показались люди с носилками. Она попыталась высвободиться, подбежать к ним. Билась руками и ногами, царапалась. Поняв, что ей не справиться, ослабла и заплакала и, кажется, ударила кого-то по лицу. Попытки вырваться она не оставляла, находясь в карете, и лишь когда оказалась в незнакомом доме возле камина, обессиленная упала на обитый шелком широкий диван и уснула.
Сколько дней она провела в чужой богато обставленной квартире, Елизавета не помнила. В памяти остались лишь смутные очертания комнаты, где жила она и хозяева — пожилые супруги, которые неотлучно были с ней.
Позднее Лиза узнала о человеке, приютившем ее. Он был отставным царским генералом, приходившимся дальним родственником матери. Генерал обратился к вдовствующей императрице Марии Федоровне с просьбой взять девушку в штат фрейлин.
Лиза помнит, как, попав во дворец, удивилась скромному убранству комнаты, разделенной на две части деревянной перегородкой, окрашенной в серый цвет. В одной части помещения была и спальня и гостиная, в другой, которая поменьше, жили горничные. В комнате, где она поселилась, стоял диван стиля ампир, покрытый желтым штофом, и несколько мягких кресел, обитых ярко-зеленым ситцем. Скромно, если учесть, что и занавески на окне не было.
Разительно отличались от места ее проживания помещения императорских резиденций, где Елизавета проводила большую часть времени. Позднее она поняла — преимущество жизни фрейлины перед другими было не в роскоши двора, хорошего жалования, возможности ежедневно видеть представителей царской семьи, а в самом ее положении. Во фрейлинский коридор, где находились комнаты девушек, часто заходили люди и подавали прошения, полагаясь на их близость к царствующей семье.
Была и другая жизнь. Она заключалась в повсеместном сопровождении императрицы или другой особы царской семьи и выполнении всех приказаний. Их посылали с разными поручениями. Фрейлины отвечали на письма и поздравительные телеграммы по указанию или под диктовку императрицы, развлекали гостей светской беседой, читали императрице. Надо было знать дни рождения важных особ, дни именин, титулы, ранги. Надо было отвечать на тысячи вопросов, которые государыня могла задать. Рабочий день долгий, и даже недели, свободные от дежурств, фрейлина должна была выполнять обязанности, которые не успевала выполнить дежурная.
Так случилось после того, как Александра Федоровна, жена великого князя Николая Павловича, родила дочь Ольгу. Срочно потребовалось привезти во дворец художника. Инициатива принадлежала бабушке — Марии Федоровне, пожелавшей как можно скорее запечатлеть внучку. Дежурная фрейлина находилась подле роженицы, и выбор пал на оказавшуюся во дворце не обремененную поручениями Елизавету.
Она прибыла в Академию художеств к началу рабочего дня. Надо было всего-навсего передать записку президенту Академии Алексею Николаевичу Оленину и отправиться в обратный путь. Но, поднимаясь по главной лестнице на второй этаж, Елизавета чуть было не столкнулась с молодым мужчиной и застыла в недоумении. Это худенькое лицо с острым носом, курчавыми черными волосами, сбившимися пучком на лбу, и карими глазами она не могла спутать ни с кем. Алексей, беседовавший со своим товарищем, не замечал девушки. Он прошел мимо ее, едва не задев плечом.
Первая мысль была догнать его, выказать обиду, спросить, почему он не приехал, когда в ее семье случилось несчастье. Возможно, произойди их встреча спустя месяц, даже год после того как она была зачислена в штат фрейлин, Елизавета бы непременно окрикнула своего возлюбленного. Но прошло много времени, его было достаточно, чтобы обдумать и их отношения с Алексеем, и нынешнее положение, при котором она получила уже много предложений руки и сердца от молодых людей знатных фамилий. Постояв в зале, поразмыслив, девушка решила действовать иначе. Четыре года жизни во дворце, столкновения с реалиями придворной жизни многому ее научили. Это была уже не простодушная Лиза, а опытная фрейлина.
Оставив мысль найти Оленина, она обратилась за помощью к почетному члену Академии художеств гофмаршалу двора Великого князя Николая Павловича, хорошо знакомому ей Кириллу Александровичу Нарышкину.
На следующий же день Алексей Травин был в Зимнем дворце. Его приняла у себя сама Мария Федоровна. Через день он рисовал портрет Ольги Николаевны. А потом Травин получил еще несколько заказов и добросовестно выполнил их.
За все время, пока Алексей посещал Зимний дворец, Елизавета несколько раз порывалась подойти к нему, признаться. Но обида, затаенная к нему с той страшной ночи, когда она лишилась родителей, не давала переступить через воспоминания. Постепенно встречи с ним, где Лиза оставалась незамеченной, превратились в игру, и так увлекли девушку, что она и вовсе отказалась от затеи встретиться с бывшим возлюбленным. Так продолжалась до тех пор, пока она, придя в Троицко-Измайловский собор, вдруг обнаружила: Травина нет и больше не будет!
Дождь со всей силы стучал по оконному стеклу, словно напоминая ей — пора идти с докладом к Елене Павловне. Великая княгиня хоть и отличалась от своего мужа Михаила отзывчивостью, общительностью, но не любила, когда фрейлины опаздывают. Елизавета не могла оторваться от окна. Чем сильнее был стук дождя, тем отчетливее становились картинки последних дней.
Дождь с грозой застал ее в один из летних дней, прогуливающейся по набережной Мойки. Оглядевшись и не найдя поблизости транспорта, Елизавета забежала в ближайшее здание — дворец Юсуповых.
Пройдя по помещениям в поиске хозяев или прислуги в надежде попросить у них экипаж, она вдруг оказалась в большом зале. Пахло краской, свежей штукатуркой, стружкой. Разговаривали где-то наверху. Она, поддерживая рукой шляпку, подняла голову и замерла — на нее смотрело большое синее небо, усеянное золотыми звездами.
Елизавета не видела людей, разговаривавших под куполом, но сердце подсказывало, что там был Алексей. Порой ей казалось, она слышит биение своего сердца. Пересохшими от волнения губами она шептала слова любви и благодарности возлюбленному.